Легенды крови и времени

– Потом сообразим, как нам некоторое время продержаться в городе, полном мертвецов. Пока ты не окрепнешь, мы будем вынуждены оставаться здесь. – Маркус решил не скрывать от друга ничего. – Ну как, готов?

Вандерслис кивнул.

Маркус взял его на руки, прижал к себе, как возлюбленную. Как ребенка. Мелькнуло сомнение. Что, если Галлоглас был прав? Что, если потом он будет жалеть?

Вандерслис затих и с доверием смотрел на него.

Маркус прокусил шею друга. Казалось, он попробовал кислой грязи. Кровь была горькой от лихорадки, с жутким привкусом неминуемой смерти. Только это заставляло Маркуса всасывать и глотать кровь Вандерслиса.

Он делал глоток за глотком. Это был его долг перед Вандерслисом.

Когда крови почти не осталось, когда вены опустели и сердце Вандерслиса делало последние удары, Маркус надкусил себе запястье и поднес к губам друга:

– Пей.

В голосе Маркуса звучало участливое спокойствие. Таким тоном он говорил с пациентами, когда осматривал их или делал обход палат. Доверься мне.

Вандерлис воспринял этот молчаливый посыл и впился в надкушенную вену зубами и языком, инстинктивно утоляя жажду и возвращаясь к жизни.

Через какое-то время Маркусу пришлось остановить Вандерслиса (его сына, о чем Маркус постоянно себе напоминал), чтобы не упасть в обморок от потери крови. Случись такое, заботиться о младенце будет некому. Маркус осторожно убрал руку. Вандерслис зарычал на него.

– Потом ты получишь еще, – пообещал Маркус. – Нужно, чтобы твое тело усвоило выпитую кровь.

Вандерслис заткнул уши.

– Почему ты кричишь? – прошептал он.

– Я вовсе не кричу. Просто твои чувства стали острее, – объяснил Маркус.

– Меня мучает жажда, – посетовал Вандерслис.

– Так будет продолжаться несколько недель, – сказал Маркус. – Ты будешь чувствовать себя усталым, однако заснуть не сможешь. Я, когда Мэтью сделал меня вампиром, не спал почти два года. Ложись на спину и закрой глаза. Не пытайся успеть все и сразу. Тебе некуда торопиться.

Это было одной из истин, усвоенных Маркусом, пока они с Мэтью странствовали из Йорктауна в Пенсильванию, а потом в Нью-Йорк и Массачусетс. Маркуса радовало свое новое положение, когда не он постоянно донимал вопросами взрослого и более опытного вампира, а сам мог поделиться знаниями, доставшимися ему дорогой ценой. Маркусу нравилось быть отцом.

– Пока ты отдыхаешь, я расскажу тебе о Франции и о твоей новой семье.

Напряжение сказалось на организме Маркуса. Он и сам находился в несколько бредовом состоянии. Маркус тоже закрыл глаза, радуясь, что все прошло так удачно.

– Говорил тебе: не делай этого, – ворчал Галлоглас, выволакивая Вандерслиса из воды.

– Мне нужно было ему помочь. Он заслуживал второго шанса, – ответил Маркус. – Это был мой долг.

– Нет. Спасение мира – вовсе не твой долг. Я знаю, именно это и пытается сделать Мэтью. Но его благородные попытки однажды могут стоить нам жизни. – Галлоглас вытряхнул воду из Вандерслиса. – Твой долг – слушаться Филиппа и в точности выполнять то, что он тебе велит, не пытаясь своевольничать. Сейчас ты должен был бы считать овец в Хартфордшире, а ты оказался в Филадельфии и занялся сотворением младенцев.

– Я не младенец! – зарычал Вандерслис, скалясь на Галлогласа.

– Ты когда-нибудь видел беззубого вампира? – спросил у него Галлоглас.

– Нет.

– И тому есть причина, – рявкнул Галлоглас. – Попробуй только еще раз меня укусить – и сразу ее узнаешь.

– Ну почему он такой… – Маркус взмахнул руками.

Поведение Вандерслиса было невозможно описать словами. Стадия младенчества тяжело давалась каждому вампиру, но Вандерслис вел себя как сущий безумец. Он гонялся по улицам за собаками, а на рынке прямо с прилавков воровал у мясников приглянувшиеся куски. Если Вандерслис не образумится, это может закончиться гибелью или, того хуже, арестом.

– Почему? Да потому, Маркус, что ты слишком молод и отец из тебя никудышный. Я говорил тебе об этом еще тогда. Как видишь, Филипп имел веские основания, когда запрещал тебе плодить собственных детей.

– Какие основания? – спросил Маркус.

– Я тебе сказать не могу. – Галлоглас бросил Вандерслиса на грязные булыжники Фронт-стрит, покрытые кусками гнилой рыбы, водорослями и навозом. – Об этом спрашивай Мэтью.

– Мэтью здесь нет! – в отчаянии закричал Маркус.

– И за это благодари судьбу, парень, – сказал Галлоглас. – Вот тебе мой совет: высуши своего малыша Клаеса и убирайтесь из Филадельфии. Его здесь знают. Возможно, и тебя вспомнят. Отправляйтесь в Нью-Йорк. Этот город проглотит вас с потрохами, и никто не заметит.

– А что я буду делать в Нью-Йорке? – спросил Маркус.

Галлоглас посмотрел на него с жалостью:

– Все, что тебе в голову взбредет. И насладись этим сполна. Это твой последний глоток независимости, поскольку рано или поздно Мэтью и Филипп узнают о твоих подвигах.