Легенды крови и времени

До Филадельфии Маркус добрался к началу ноября. Улицы встретили его непривычной тишиной. Как всегда, плавание на запад длилось намного дольше, чем путь из Америки в Англию. Маркус замучил Галлогласа и команду постоянными вопросами о скорости и расстоянии. Каждый день он по нескольку раз спрашивал, долго ли им еще плыть.

Когда прибыли в Филадельфию, Галлоглас приказал всем теплокровным оставаться на судне. Сам корабль бросил якорь на приличном расстоянии от гавани. Последний раз Галлоглас был здесь несколько месяцев назад. Никто не знал, чтó происходит в городе сейчас. К берегу они отправились на весельной лодке. Галлоглас пристал к старой паромной переправе между Арч-стрит и Маркет-стрит. Верфи пустовали. Редкие корабли стояли со спущенными парусами и без команды.

– Паршивая картинка вырисовывается, – мрачно произнес Галлоглас, привязывая ялик.

Для большей сохранности лодки Галлоглас взял с собой одно весло, закинув на плечо. Маркус нес пистолет и небольшой саквояж с лекарствами.

– Иисус и Его агнцы, – поморщился Галлоглас, когда они свернули на Фронт-стрит. – Ну и вонь!

Маркус впервые попал в Филадельфию, после того как стал вампиром. Город и тогда пах отвратительно. Но сейчас…

– Смерть. – Маркус даже поперхнулся.

Отовсюду тянуло разлагающимися трупами. Этот смрад сменил прежние, знакомые запахи дубильных мастерских и повседневную городскую вонь. К запаху гниения примешивался другой: резкий и такой же отвратительный.

– И селитра, – добавил Галлоглас.

Им навстречу ковылял бездомный ребенок в замызганном балахоне и одном башмаке. Мальчик это или девочка, понять было трудно.

– Дайте поесть. Пожалуйста. Очень хочу есть.

– У нас нет еды, – извиняющимся тоном ответил Галлоглас.

– Как тебя зовут? – спросил Маркус.

– Бетси.

Глаза девочки были слишком большими для ее лица, но белая, с розоватым оттенком кожа свидетельствовала, что ребенок здоров. Никаких признаков желтой лихорадки. Маркус засунул пистолет за пояс и взял Бетси на руки. От нее не пахло смертью.

– Я найду тебе еду, – пообещал Маркус, направляясь в сторону Док-Крика.

Как и вокруг верфей, здесь царила тишина. Некогда оживленные улицы были пусты. По ним бегали одичавшие собаки, иногда слышалось поросячье похрюкивание. На перекрестках гнили навозные горки. Уличные лотки пустовали. Тишина стояла такая, что Маркус слышал поскрипывание корабельных мачт. Затем послышались стук конских подков по булыжникам и скрип колес. Из-за угла выкатилась телега. Кучер сидел, низко нахлобучив шляпу. Нос и рот были закрыты платком, что делало его похожим на разбойника с большой дороги.

Телега везла трупы.

Маркус повернулся так, чтобы Бетси не видела мертвых тел, хотя она, наверное, успела повидать всякое.

Телега приближалась. Кучер был чернокожим, с усталыми глазами.

– Вы больны? – крикнул он.

Платок приглушал его голос.

– Нет. Мы только что приплыли, – ответил Маркус. – Бетси хочет есть.

– Они все хотят, – заявил кучер. – Я отвезу ее в сиротский приют. Там девчонку накормят.

Бетси вцепилась в Маркуса.

– Уж лучше я отнесу ее в таверну немки Герти, – сказал Маркус.

– Герти больше десяти лет, как свалила из города. – Кучер прищурился. – А вы, смотрю, много знаете про Филадельфию для человека, который только что приплыл. Как, вы сказали, вас звать?

– Он ничего не говорил, – ответил кучеру Галлоглас. – Меня зовут Эрик Рейнольд. Я капитан судна «Аретуза». Это мой двоюродный брат Маркус Чонси.

– Абсалом Джонс, – представился кучер, приподняв шляпу.

– Лихорадка ушла? – спросил Маркус.

– Мы так думали. Тут несколько дней держался мороз, а потом потеплело, и она вернулась, – сообщил Джонс. – Уж и магазины начали открываться. Люди в свои дома возвращались. Над Буш-Хиллом даже флаг вывесили. Дескать, больных у них больше нет. Теперь есть.

– Поместье Гамильтон? – Маркус извлек из памяти полузабытое название загородного особняка.

– Пустовало несколько лет, – ответил Джонс. – Мистер Жирар занял поместье, когда разразилась лихорадка. Это его телега. Но тем, кого везу, больница уже не нужна. Им прямиком на кладбище.

Маркус и Галлоглас не стали его задерживать. Они повели Бетси по улице, взяв за маленькие ручки. Девочка подпрыгивала и даже что-то напевала. Маркус в очередной раз убеждался: дети гораздо крепче, чем кажется взрослым.

Здание таверны, когда-то принадлежащей немке Герти, стояло все там же, на углу Фронт-стрит и Спрус-стрит. Док-Крик за это время успели замостить, и бывший ручей превратился в узкий, извилистый переулок, нарушавший прямоугольную планировку филадельфийских улиц.

Дверь была открыта.

Галлоглас жестом велел Маркусу оставаться на улице, а сам сначала просунул внутрь весло, после чего шагнул в сумрак зала.

– Никого, – вскоре сообщил он, показавшись в окне. – Только крысы и кто-то умерший гораздо раньше августа.

К изумлению Маркуса, скелет по-прежнему стоял у переднего окна. За это время он успел лишиться левой плечевой и локтевой костей. Левая кисть лежала на макушке черепа.

Они обыскали весь зал в поисках хоть какой-то еды, однако ничего не нашли. У Бетси начали дрожать губы. Она очень хотела есть.