Легко видеть

Но даже принимая версию о двойнике Оли в качестве вполне возможной, нельзя было сомневаться в том, что эта дама – туз треф – дожидалась его здесь неспроста, и Михаилу пришлось крепко задуматься, чтобы понять, для чего. Ну, прежде всего, не для того, конечно, чтобы подтвердить в его глазах выдающуюся Олину женскую силу хотя ранг карты – туз треф – однозначно свидетельствовал о ее высочайшем для брюнетки ранге. Тогда для того, чтобы ввести его в курс ее новых занятий на сексуальном поприще? Вполне правдоподобно. Но это-то, в свою очередь, для чего? Сильно взволновать его этим открытием? Однако приятным его волнение никак нельзя было назвать. То, что недавно любимая тобой и любившая тебя женщина стала если не проституткой, то чем-то вроде нее, вряд ли может восприниматься совершенно спокойно. Но и сильно взволнованным Михаил себя не ощущал. Или ему надо было радоваться, что женщина с такими задатками не стала его женой, хотя, казалось, вполне могла ею стать? В деле она его уже предавала – и не только в тот раз, когда он застал ее печатающей статью на машинке. Года через полтора Оля сообщила ему, что в ее фирме организовали подходящий отдел, и она предложила его кандидатуру. Михаил тогда съездил туда, отдал анкету, поговорил с заместителем директора и стал ждать ответа, однако его все не было. Заинтересованная в его переходе Таня Лосева, ушедшая вместе с Олей и Милой Перфильевой, забеспокоилась и сама пошла узнавать у заместителя директора, берут Горского или нет. Тот ответил: – «Он нам вполне подходил. Но Ольга Александровна сказала, что он нашел другую работу». Об этом открытии Таня немедленно уведомила Михаила. Неприглядная истина была вполне понятна им обоим. В скором времени Таня и Мила ушли от Оли. Они готовы были ждать его даже в качестве любовника Оли. Но работать с его бывшей любовницей без него не пожелали. Тем более после столь явного вранья. Впрочем, если быть точным, Оля представила начальству его кандидатуру и даже охарактеризовала как наиболее подходящую. А затем одним изящным движением перекрыла ему дорогу, так как давно решила, что этот отдел будет создан для нее, и подойдет он ей, как говаривал Санчо Панса, прямо «как перстень к пальцу». Ну что ж, к его знанию жизни Оля добавила еще одну немаловажную деталь. Любовь может прочно ассоциироваться с мечтой о карьерном успехе. Нет успехов в карьере – проходит и она, как и надежда на счастье с тем, кто прежде отождествлялся с надеждой. В этом, собственно, ничего удивительного не было. Просто казалось, что в данном случае, с Олей, все сложится иначе, вообще без корысти. Михаил имел право считать это предательством, но совсем не спешил им воспользоваться. Чего он больше получил от Оли – добра или худа? Он определенно склонялся к тому, что добра. Но объяснения всех причин, по которым в его руках оказалась тиражированная фотография голой Оли, Михаил пока не находил. Понадобилось получить еще одно – на сей раз натурное наблюдение, прежде чем он смог додумать все до конца.

Михаил поднимался на эскалаторе к выходу из метро в центре города, и движущая лестница уже кончалась, когда он увидел приближавшуюся к спусковому эскалатору Олю. В глаза сразу бросились две прежде совершенно несвойственные ей вещи – неестественно бледное или набеленное мучнисто-белое лицо под ранее невиданной шляпкой, которая ей не шла, и нарочито замедленная походка, будто специально говорящая о полнейшей праздности женщины и о том, что она НЕ ЗАНЯТА. Именно это в ту же минуту распознал и оценил другой мужчина – высокий и грузноватый человек в аэрофлотской шинели, скорей всего – какой-то залетный пилот. Он догнал Олю, окликнул, наклонился над ее плечом, чтобы увидеть лицо. Оля повернула голову и посмотрела на летчика, оценила призывное выражение его глаз и тоже вытянула губы в улыбке.