Легко видеть

Увидев Михаила, выходящего из автобуса, Оля пошла вперед, и он не сразу ее догнал. Чем дольше он шел за Олей, тем больше недоумевал, ради чего она потащила его для занятий любовью в такую странную местность. Для уединения она явно не годилась. Справа и слева от дороги тянулись реденькие, насквозь просматриваемые рощицы тонкоствольных деревьев, к тому же во всех направлениях испещренные тропками. Он-то думал, что со своими вечными заботами о конспирации Оля непременно выберет потаенное место, но нет. Видимо, выбрала просто то, что знала по прошлому опыту. Туда и вела. А знакомо ей было в Подмосковье, судя по рассказам, только Михайловское с окрестностями, где находилась дача отца, да окружение Загородной больницы четвертого главного управления минздрава, где консультировал ее отец и где она сама когда-то лежала. Там-то они сейчас и оказались. Трудно было только понять, отчего она не захотела положиться на его туристский опыт и знания Подмосковья. Уж он-то бы нашел убежище получше, да не одно.

Вскоре они приблизились к забору из серых бетонных плит. Густая на вид зелень была только за ним. С этой же стороны ничего укрывистого не виднелось и не ожидалось. Зато теперь были прекрасно видны «жизненные» порнографические сюжеты, набросанные углем по бетону чьей-то небесталанной рукой. По разнообразию ассортимента с этой общедоступной галерей сексобразов могли бы поспорить разве что всемирно известные индийские храмы Кхаджурахо в Мадхья-Прадеш. За поворотом забора заросли пошли погуще, но все же их полоса была слишком узка и по-настоящему надежного укрытия не обещала.

По контрасту с этими городскими «джунглями» Михаилу пришло на память совсем другое место свидания с Олей перед первым Кантегирским походом. Оля проводила отпуск в доме отдыха недалеко от берега Пестовского водохранилища. Михаил доехал до Витинева на «Ракете» и прошел вдоль канала и водохранилища километров шесть. Не обнаружив Олю среди купающихся, он пошел в поле, открывшееся за прибрежной лесополосой и вскоре перехватил там любимую, идущую в купальнике на пляж. Они не виделись уже полторы недели и теперь прямо-таки закачались от страсти, едва их руки сомкнулись в объятиях. Не отстраняясь друг от друга, они, спотыкаясь, как пьяные, добрели до вершины невысокого холма посреди поля, заросшего невысоким кустарником. Оттуда они могли хорошо просматривать все подступы, оставаясь невидимыми для посторонних, и потому могли делать все, что хотелось, без опасения попасться кому-то на глаза. Впрочем, тогда все было лучше. Они с искренним самозабвением уходили в любовь, а нетерпение, вызванное долгой разлукой, едва можно было выдержать, не впав в обморочное состояние.

На этот раз предстояло разместиться на земле под порнозабором и все время остерегаться непрошеного вторжения в свой интим, куда они никого никогда не пускали. И прежние Олины слова, произносимые глубоким страстным шепотом, которые так будоражили всё существо Михаила: «Как я тебя люблю!» – больше не слетали с ее языка и губ. Нынешняя Оля деловито высматривала, где бы им поскорее можно было прилечь для получения удовлетворения, отнюдь не счастья. Мысль, не убраться ли отсюда в какой-нибудь недалекий отсюда настоящий лес, Михаил по зрелому размышлению отверг – слишком много ценного (уже драгоценного) времени пришлось бы потратить даром, да и неизвестно было, устроило ли бы это Олю. У нее вполне могли оказаться на сегодня и другие дела, а насладиться близостью с ней все-таки очень хотелось. О том, что они с Олей могут стать настоящими подзаборниками, раньше никогда не думалось. Но вот поди ж ты – только непосредственно у самого забора зелень росла чуть погуще у самой земли. Однако Олю – недавнюю царицу его грез и все ещё очень сильно влекущую к себе роскошную и редкостную женщину – это совсем не смущало, хотя представить себе ее на царственном ложе под балдахином было бы более чем естественно, а вот под забором с такими росписями невозможно совсем. Михаил удивился и своему собственному спокойному недоумению по поводу метаморфозы. Было так, стало этак. Чего уж тут сравнивать. Каждому овощу свое время.