Читаем Легко видеть полностью

А пока он сам хорошо нахлебался Гали. Снова надо было отпускать ее и всю компанию вперед и из-за этого замедлять свой собственный сплав, чтобы еще раз не оказаться невольным участником чьих-то раздоров, а главное – не подвергнуть себя новым испытаниям на сексуальную стойкость в случае, если Галя вновь пожелает сблизиться с ним. Устоять после познания этой на всё готовой женщины перед новым натиском с её стороны было более трудным делом, чем перед первым случаем, которого он, в общем-то не выдержал, хотя и сумел настолько ублажить Галю, что она пожелала не скрывать этого ни от Игоря, ни от остальных.

Михаил выглянул из палатки наружу. Времени до вечера из-за раннего подъема было еще много, но уходить куда-то не тянуло. Что его удерживало на месте, он сначала и сам не понимал, но вскоре догадался, какова причина томления. Предстояло о чем-то писать. Он достал бумагу и ручку, устроился поудобнее и только тогда задумался, что же, собственно, ему предстоит излагать. Выяснилось – то самое, что свербило внутри. Фундаментальные устремления его как существа плотного, то есть физического, мира все еще плохо поддавались управлению со стороны чистого разума и уверенности в том, что свое счастье с женщиной Милостью Божией уже получено, а другого не будет дано. Получилось, что тонкий слой разумной и моральной культуры слишком слабо держался на физической основе и легко сползал с плотного тела под ударным внешним воздействием, хотя по высоким критериям, которым должна отвечать просвещенная и думающая о высшем смысле жизни личность, все надо было выдерживать с точностью до наоборот. Чтобы разум и мораль изнутри управляли телом, не позволяя ему уклоняться от пути восхождения к подлинным целям Бытия.

Иллюзорное представление о собственной стойкости испарилось при столкновении с реальным соблазном, который, в сущности, тоже был иллюзией удовольствия, радости и любви. Конечно, уступив воздействию Гали, можно было мысленно представить себя кем-то вроде великого любовника, однако лучше было бы заранее сообразить, что этот «великий любовник» нужен был ей только здесь, в безлюдье и на безрыбье, и что она вполне спокойно будет обходиться услугами не менее великих любовников в Москве или даже по дороге к ней, если не полетит на самолете, а поедет поездом. Все-таки пять суток в дороге, можно еще кого-то и полюбить, и захотеть. Ну да Бог с ней, как она продолжит половую жизнь после похода – уж это-то никак не должно стать предметом его беспокойства! Тогда почему он все-таки думает о ней и о ее способе вхождения в сексуальный контакт с посторонними мужчинами? Зацепило? Всерьез, конечно, нет. Но раз она побывала у него на крюке (так, кажется, говорят об этом по-английски), значит, сама зацепилась, и это тоже небезопасно вне зависимости от того, с кем она будет спать в Москве и по дороге к ней. Самому, кстати, тоже лучше было бы выбросить приятные воспоминания из головы, чтобы не облегчать прекрасной соблазнительнице никаких решений, если в число задач, которые она поставит перед собой, будет снова включена его кандидатура. Может, тогда придется меньше стыдиться за себя, хотя все равно будет стыдно, потому как даже любящие мужья вносят в семейное счастье куда меньше своих любящих жен. Такое чувство пронзило его в один как будто совсем непримечательный вечер. Михаил уже вернулся с работы, но Марины дома еще не было, как не было и готового обеда. Досадуя по этому поводу, он взялся за газеты и успел углубиться в них, когда, наконец, пришла и Марина. Михаил поцеловал ее, помог раздеться и отнес вслед за ней в кухню тяжелую сумку с продуктами, отметив по пути, что его портфель с бумагами и купленным в булочной хлебом, весит меньше, чем она.

Не присев ни на миг, Марина встала к кухонному столу как к станку (никакое другое сравнение не годилось) и принялась за готовку. Короткий, никому конкретно не адресованный вздох, вырвавшийся из ее груди, был единственным признаком, проявившим ее отношение ко второй части её сверхдлинного трудового дня. Пожалуй даже, это был не знак обреченности на безмерную домашнюю работу после работы по найму, а скорее симптом затяжной и непроходящей болезни, терзающей всех лучших любящих женщин – бесконечный безостановочный труд.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Год Дракона
Год Дракона

«Год Дракона» Вадима Давыдова – интригующий сплав политического памфлета с элементами фантастики и детектива, и любовного романа, не оставляющий никого равнодушным. Гневные инвективы героев и автора способны вызвать нешуточные споры и спровоцировать все мыслимые обвинения, кроме одного – обвинения в неискренности. Очередная «альтернатива»? Нет, не только! Обнаженный нерв повествования, страстные диалоги и стремительно разворачивающаяся развязка со счастливым – или почти счастливым – финалом не дадут скучать, заставят ненавидеть – и любить. Да-да, вы не ослышались. «Год Дракона» – книга о Любви. А Любовь, если она настоящая, всегда похожа на Сказку.

Андрей Грязнов , Вадим Давыдов , Валентина Михайловна Пахомова , Ли Леви , Мария Нил , Юлия Радошкевич

Фантастика / Детективы / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Научная Фантастика / Современная проза
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза