Легко видеть

Все получилось как нельзя лучше. Надежда на «оплеуху» вполне оправдала себя. Теперь он снова мог ничего не делать на борту – даже не заботиться о том, чтобы байдарку не разворачивало лагом к ветру – елка исправно тянула ее точно вслед за течением. Надо было только следить за тем, чтобы она не зацепилась за что-нибудь и не превратилась в мертвый якорь. Силища у потока была страшная – все равно как у запряженного в бечеву коня или лося. Сама собой вспомнилась одна из «Сказок зверобоя» Виталия Бианки, о том, как один старик-манси вместе с внуком переплывал в лодке широкую реку и вдруг увидел плывущего в ту же сторону лося. Дед догнал зверя, да и закинул ему за рога петлю, намереваясь не только прокатиться, но еще и заколоть недалеко от берега своего буксировщика копьем-поколюкой, чтобы таким манером еще и гору мяса добыть. Вот уже и берег стал недалек, и дед изготовил копье, но внучек стал просить не колоть, пока не подойдут к берегу еще ближе. Дед послушался. И вдруг запряженный лось достал своими мощнейшими длинными ногами до дна, рванулся вперед, выскочил на берег и опрокинул упершуюся в сушу лодку через нос, оставив вылетевших из нее жадного деда и безмозглого внука ни с чем у их разбитого судна. Неуёмность и неблагодарность карались Небесами одинаково в сказках любого народа, будь то манси или русские – как у Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке» или у кого-то еще.

Михаил вспомнил, что еще не поблагодарил давшее ему отдых течение, а, главное – Всевышнего – за то, что надоумил вспомнить про «оплеуху», да и вообще за то, что до сих пор живет и благоденствует, хотя давным-давно без Небесного покровительства это могло быть совсем не так.

Впервые с серьезным риском для жизни Михаил столкнулся в окрестностях дагестанского аула Анцух, когда по глупости решил для сокращения пути подъема преодолеть оказавшуюся на пути к вершине, в общем-то, невысокую скальную стену. Вспоминать об этом случае можно было и со смехом, и вовсе без всякого смеха. Это был уже четвертый поход студента, перешедшего на третий курс, но первый в горах. С нынешней точки зрения Михаил выглядел вполне комично – худенький парнишка, не имеющий никакого понятия о спортивном лазании, одетый почти как клоун – в сатиновые шаровары, клетчатую ковбойку и отцовскую шляпу-котелок – правда, не какую-нибудь, а сделанную в Париже. На ногах – что особенно важно – у него были городские парусиновые полуботинки на негнущейся и скользкой кожаной подошве с кожаными же «обсоюзенными» носками и пятками. Вот в таком виде он решил проявить себя человеком, способным одолевать всяческие препятствия. С точки зрения его спортивных возможностей это было в самом деле смешно, но над его костюмом в то время никто и не думал потешаться – спутники были одеты-обуты примерно так же, как он – кто чуть-чуть лучше, а кто и похуже.