Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

При выморочности – дело просто. Но при наличности сына-отчича? Что должно верх взять – вотчинность или старейшинство? Вопрос этот мог бы стать на очередь раньше – между Василием Дмитриевичем и Владимиром Андреевичем, но розмирье между ними разыгралось много позднее, чем признание великокняжеского сына старшим над дядей. [Оно] решено было договором Донского с двоюродным братом, и, по-видимому, не на этой, а на иной почве – спора о волостях, как и розмирье Владимира Андреевича с племянником Василием Васильевичем. Зато Юрий и Константин, по-видимому, боролись против новых течений еще при жизни Василия Дмитриевича, хотя и тут, несомненно, замешаны вопросы чисто владельческие, например, о судьбе выморочного Дмитровского удела по смерти князя Петра Дмитриевича. Стало быть, поправка, какую я предлагаю к выводу, что-де в Москве установлен новый порядок наследования стола великокняжеского, сводится к следующему: основной факт этого «нового порядка» в том, что устанавливается крепкая связь между великим княжением и определенной территорией – московско-коломенскими владениями, составляющими «удел великого князя»; эта связь вела к скрещению двух начал – преемства в старейшинстве великокняжеском и вотчинного наследования по ряду отца. Победа второго над первым при такой комбинации и создала вотчинный характер прав московских Даниловичей на великое княжение, раз Москва, а не Владимир, оказалась реальным центром великого княжества всея Руси. Пока вотчинное начало не завладело великим княжением, Владимир, его стольный город, не стал вотчинным владением, был отчиной лишь в самом расплывчатом значении слова для всего «большого гнезда» Всеволодовичей, а при неопределенности прав на старейшинство и осложнении их ханской милостью – предметом интриг и усобиц.

Со времен Калиты Москва – реальный центр великорусских сил, политических и духовных, благодаря своему значению стратегическому и роли резиденции митрополитов. Овладеть великокняжеским достоинством без Москвы не имело смысла и было задачей неосуществимой, а Москва – вотчина Даниловичей, их семейная вотчина. По смерти отца видим во главе семьи княгиню-мать, видим совладение Москвой, городом и станами, долевое, удельное владение волостями московскими и пригородами, строй отношений, в котором положение великого князя фальшиво, его роль как руководителя политического организма Северной Руси плохо вяжется с его положением в семейной группе как старшего между братьями-совладельцами, обязанного наравне с другими не выходить из воли матери, пока она жива. Это внутреннее противоречие между строем княжеской семьи московской и политическими задачами великокняжеской власти – основная почва или причина тех острых кризисов, какие пришлось пережить московским Даниловичам при Василии Темном и, позднее, при его сыне.

В борьбе великого князя Василия Васильевича с дядей Юрием Дмитриевичем решалась судьба Москвы. Чем суждено ей быть? Подобно Киеву или Владимиру – стольным великокняжеским градом, разделяющим судьбу неустойчивого преемства в великокняжеском старейшинстве? Или центром прочного вотчинного владения одной линии княжого рода, к которому примыкает нераздельно и политическая власть над Великороссией, получив [шей] в реальных силах Москвы новую базу для перестройки на новых основаниях всего своего политического быта? Наконец, это борьба внутри семьи Даниловичей. Она резко отличается, например, от попытки Дмитрия Константиновича суздальского отнять великое княжение у юного Дмитрия Ивановича тем, что там речь шла о великокняжеском старейшинстве, стольном княжении Владимирском с его аннексами, как Переяславль, Кострома, не о Московской вотчине. В борьбе Юрия Дмитриевича с племянником дело идет о Москве. Стол великого княжения уже в Москве, не во Владимире. Великое княжение стало из Владимирского Московским, и если я в предыдущем изложении уже давно стал говорить о последнем, то, пожалуй, сделал систематический промах; на деле этот «промах» соответствует исторической действительности со времен Калиты, но – принципиально – лишь в кризисе времен Василия Темного выясняется этот совершившийся факт. Борьба идет за великокняжеское старейшинство в семье Даниловичей, для которой оно уже «вотчина». Но слияние великого княжения с московской вотчиной, чтобы стать базой будущего государства московского, этой вотчинной монархии, требовало перестройки всего строя семьи князей-владельцев, чтобы превратить ее в династию государей московских, в московский царствующий дом. Исторический процесс, переживаемый московскими Даниловичами в XIV и XV вв., вел к этим двум результатам, а смута в дни Василия Васильевича вскрыла его зрелость и ускорила завершение.