Ленин: Пантократор солнечных пылинок

У города готический силуэт, «скайлайн» – благодаря Альт-штадту, старой части: полтора квадратных километра, лабиринт мощеных улочек с солидными, в бюргерских финтифлюшках домами, будто из леговских «Modular Buildings». Повсюду фонтанчики – которые раньше были поилками для лошадей: сто лет назад от этих площадок разило навозом, сейчас – духом Средневековья. За сто лет район не то что джентрифицировался – но из богемно-пролетарского превратился в один из самых буржуазных в мире: основные блюда в ресторанах здесь стоят в среднем по 35–40 франков.

Город привязан к берегам реки Лиммат, которая не является сколько-нибудь существенной транспортной артерией – впадает в Цюрихское озеро, далеко не уедешь. Здесь красивые – высоко котировавшиеся Лениным, страстным любителем вечерних прогулок, – набережные. Даже в конце ноября, при нуле градусов, поздним вечером здесь много велосипедистов; у Ленина в Цюрихе велосипеда не было.

По нынешнему Цюриху, финансовому центру, трудно понять, что меньше ста лет назад это был рабочий город – с сильной, конечно, буржуазией, но все же рабочий. В 1918 году здесь даже демонстрации расстреливать приходилось.

Город выглядел неплохо – особенно по меркам воюющей Европы. Оказавшийся здесь в это же время Джойс уверял, будто его жену однажды остановил полицейский за нечаянно выпавший из кармана фантик, а на главной улице Банхофштрассе можно было пролить суп и слизывать его прямо со стерильной мостовой. Излишков супа вот только не наблюдалось: еда была в дефиците, причем чем дальше, тем больше.

Ленин переселился в Цюрих в конце зимы 1916-го и прожил здесь больше года, до апреля 17-го; наложение этих дат на хронологическую шкалу Первой мировой показывает, что он провел здесь самую кровавую ее стадию. В феврале 1916-го начинается Верденская мясорубка – наступление немцев на Верденский выступ; в июне – Брусиловский прорыв на русском фронте и одновременно битва на Сомме, которая продлится до ноября.

1916 год был живой, онлайн, иллюстрацией того, о чем только что написал Ленин: как империализм действует в рамках своей логики.

«Империализм как высшая стадия капитализма» – крупнейшая, ну или по крайней мере одна из двух крупнейших жемчужин в ленинской литературной короне и, вне всякого сомнения, самая остроактуальная его работа: ни один человек в мире, ознакомившись с этой сотней емких, энергичных, искрящихся страниц, где объясняется, с точки зрения экономиста, подоплека Первой мировой и дается ключ ко всей мировой истории XX века, не рискнет сказать, что Ленин «устарел», «никому больше не нужен» и пр.

Еще одно важное впечатление от «Империализма…» – абсолютная «конвертируемость». Такой текст мог написать гарвардский, или оксфордский, или амстердамский экономист; в нем нет ни малейших признаков местечковости, и Россия упоминается здесь нечасто; на самом деле, это связано с тем, что работа готовилась к публикации как раз в России, и поэтому нельзя было оперировать вопиющими, слишком критичными примерами; на круг эта «цензура цензуры» сыграла Ленину на руку.

Ленинский «Империализм» вписывается в широкий контекст экономических исследований начала XX века – от гобсоновского «Империализма» до «Накопления капитала» Розы Люксембург; пожалуй, ленинский труд можно квалифицировать даже и как всего лишь «заметки на полях» книги английского экономиста Гобсона, которую Ленин не только прочел, но и в 1904-м в Женеве сам перевел; и хотя этот перевод никогда не был опубликован и рукопись не сохранилась, Ленин упоминает о своей работе в одном из писем; кто переводил чужие книги, знает, какая «связь», какие «отношения» – пусть фантомные – возникают у переводчика с автором. Однако книги Гобсона, Гильфердинга, Люксембург остались в истории лишь как попытки объяснить стремительно менявшийся мир; тогда как применительно к ленинской абсолютно уместны глаголы совершенного вида.

«Информповод» книги – война; объясняя ее происхождение, Ленин связывает войну с феноменом капитализма. Капитализм, показывает Ленин, – такой прогрессивный, такой понятный, такой привычный к середине 10-х годов XX века – мутировал: превратился в ужасное подобие себя; он не то, за что себя выдает – потому что трансформировался в свою противоположность.

Свободная конкуренция производителей товаров – столь выгодная потребителю – больше не является основой капитализма. Собственно, еще Маркс, проанализировав историческую эволюцию капитализма, предрек, что рано или поздно свободная конкуренция породит концентрацию производства, а затем и – монополию. Ленинский анализ показывает, что, как это ни поразительно, по достижении очень высокой ступени развития капитализма основные его свойства – прежде всего свободная конкуренция – стали превращаться в свою противоположность.