Ленивый любовник

– Да. В то время как мы находились в кемпинге Спрингфельда. Я позвонил ему по телефону. К сожалению, его не оказалось на месте. Я оставил ему послание.

– Что в нем было сказано?

– Вопрос неуместен, – заявил Данвер. – Защита превышает свои права.

– Правильно, – сказал судья. – Возражение принято.

– Одну минуту, – поправился Мейсон. – Не влияли ли деловые связи на ваше положение?

– Да, с одной стороны.

– Вы знали, что Жером собирался прервать свои отношения с мистером Алредом?

– Да, конечно.

– И вы надеялись, что Жером пригласит вас работать к себе?

– Вопрос не по существу, – возразил Данвер.

– Прошу прощения, – сухо парировал Мейсон, – мне хотелось бы выяснить мотивы, которыми руководствовался свидетель.

– Вы правы, – сказал судья. – Продолжайте, мистер Мейсон.

– Я, естественно, думал об этом, – ответил Флетвуд после некоторого размышления.

– А правда заключается в том, что вы не покинули миссис Алред в этом отеле, что вам сделать было очень легко, потому что решили выступить против мистера Алреда, убить его, рассчитывая на могущество и богатство Жерома во время следствия.

– Это неправда!

– У вас не было таких мыслей?

– Не было.

– Что вам мешало спокойно сказать миссис Алред: «Тысячу извинений, миссис, но я ухожу, я больше не болен. Я так же здоров, как и вы»?

– Это было не так просто сделать. Я хотел дождаться того момента, когда Жером поймает Алреда с поличным. Руководствуясь этими соображениями, я и позвонил Жерому. Я хотел отвлечь Алреда до того момента, когда Жером получит компрометирующие Алреда доказательства.

– Короче говоря, вы работали рука об руку с Жеромом?

– В некотором отношении да. Я надеялся в дальнейшем сговориться с ним.

– Хорошо. Благодарю вас, – сказал Мейсон.

– Позовите Овербрука.

Высокий фермер, неуклюжий в своей рабочей одежде, стесненный присутствием такого количества народа и официальной обстановкой, приблизился к барьеру. После принесения присяги, он повернулся к помощнику прокурора.

– Вы Овербрук; владелец фермы, носящей то же имя? Эта карта, лежащая здесь, точно воспроизводит местоположение вашей фермы и ее окрестностей?

– Да, сэр.

– Не кажется ли вам, господин помощник прокурора, что будет лучше, если свидетель расскажет все своими словами? – спросил Мейсон.

– Дело касается лишь предварительного официального допроса, мэтр. Я хотел выиграть время…

– Существуют другие, более важные, обстоятельства, чем время, господин помощник прокурора.

– Да, – иронически промолвил Данвер. – Я стараюсь выиграть время, а вы, вы стараетесь спасти голову вашей клиентки.

– Достаточно, господа, – сказал судья. – Продолжайте, мистер Данвер.

– Вы видели мистера Флетвуда, мистер Овербрук?

– Да.

– Когда вы увидели его в первый раз?

– В понедельник вечером, когда он пришел ко мне.

– В котором часу?

– Этого я точно не могу вам сказать. Я был уже в постели. Меня разбудил лай моей собаки. Я не посмотрел на часы.

– Вы говорите, что пес разбудил вас?

– Да. Потом мне показалось, что я услышал шум проезжавшей мимо машины.

– Но вы спали, когда Флетвуд постучал в вашу дверь?

– Нет, сэр. Пес стал сердито рычать, и я понял, что кто-то находится во дворе. Потом кто-то заговорил с собакой. Наконец кто-то постучал в дверь.

– Собака не кусалась?

– Нет. Это не в ее правилах. Она рычит, лает, я не знаю, что бы она сделала, если бы кто-нибудь решился нанести удар, но поскольку человек идет прямо к двери и стучит, собака ограничивается только лаем.

– Вы пошли открывать дверь?

– Да.

– А потом?

– Человек сказал мне, что не помнит, откуда и кто он. Я пригласил его войти.

– Что вы с ним сделали?

– Я не знал, кто он, а так как слышал шум проезжавшей мимо машины, не доверял ему.

– Вы не говорили ему о проезжавшей машине?

– Нет. Я сам не был уверен в этом.

– Флетвуд сказал вам, что приехал на машине?

– Нет. Он уверял, что ничего не помнит, что очутился на дороге пешком.

– Вы поняли, что он лжет?

– По правде говоря, я решил, что этот тип «погорел». Но шел холодный и мелкий дождь, и я не мог оставить его на улице в такую погоду. С другой стороны, я не хотел рисковать. Я сказал ему, что в доме я один и смогу дать постель, но без простыней. Это его обрадовало. Потом я поместил его в дальнюю комнату.

– А затем?

– Затем, – сказал Овербрук, хитро сощурив глаза, – я посадил Принца – так зовут моего пса – в соседнее помещение и сказал ему, чтобы он стерег пришельца. Сам я вернулся к себе, будучи уверенным, что тот не сможет выйти из своей комнаты. Принц этого не позволил бы.

– Следовательно, вы совершенно уверены, что он не мог покинуть комнаты, в которую вы его поместили?

– Когда я поручаю Принцу стеречь кого-нибудь, – ответил Овербрук безапелляционным тоном, – вы можете держать пари, что тот не сдвинется с места.

– Это большой пес?

– Он весит пятьдесят кило.

– Что было потом?

– На следующий день приехал мистер Мейсон в сопровождении молодой женщины, которая сказала, что ищет своего мужа. Все произошло очень трогательно: семья соединилась вновь. Женщина плакала и целовала этого типа. Для меня все было ясно.

– Короче, вы все приняли за чистую монету?