Лето горячих дел

Сидящий слева достал выкидуху, блеснуло лезвие. Алексею следовало бы отдать, что требуют эти бандиты, и дальше жить спокойно, не велика потеря. Но это противоречило его натуре. И вовсе не потому, что он служил в органах, а изначально – всегда таким был. Комов начал прикидывать пути отхода, но помощь пришла извне – к ним приближался Фомин. Он сразу все понял, увидев в руках одного из сидящих нож, и не торопясь свернул в посадки. Типа по малой нужде или еще для чего. Буквально через пару секунд соседи Комова получили жесткие удары по загривкам, а Комов в свою очередь пнул в промежность стоящего перед ним пижона. Тот согнулся пополам, а подскочивший Фомин добил его ударом в висок.

– Ты его не того? – спросил Комов.

– Очухается минут через десять-двадцать, – пояснил Фомин. – Веселое начало командировки.

– Веселее некуда, но это к нашим делам не относится. Мелкие попутные приключения, – сказал Комов. – Тут недалеко пивная есть. Пошли туда и поговорим, коль здесь не дали.

В пивной они взяли по кружке пива и разместились за столиком с алюминиевыми ножками.

– Слушай, Алексей. – Фомин в упор посмотрел на начальника. – Зачем весь этот балаган – делать вид, что мы не знакомы?

– Уже пригодилось, – пояснил Комов. – Было б нас двое, так десять человек по мою душу бы приперлись. Одет солидно, живет в гостинице, какой-нибудь снабженец с полными карманами денег или подпольный делец. А мы друг друга негласно прикрываем. В крайнем случае сообщишь нашим, чтобы подкрепление прислали. Или я сообщу. Волошин сказал перед отъездом, неизвестно, как там все завязано-перевязано. Неспроста сказал. Он знает, что говорит.

– Весело живут в славном городе Одессе, грабят посреди бела дня чуть ли не в центре. И ничего не боятся.

Фомин криво усмехнулся, а Комов пустился в разъяснения:

– Послевоенный хаос, управление городом не успели толком наладить, а город портовый, товара всякого много привозят, что привлекает иногородних воров, подпольных перекупщиков, да и кого сюда только не понаехало: дезертиры, демобилизованные, никак не приспособленные к мирной жизни, без специальности, оказавшиеся без работы, особенно если ушли на фронт сразу со школьной скамьи. А кушать-то хочется, и сидеть без дела не привыкли. Да и чиновники, пользуясь бардаком, стремятся урвать свой кусок, да из наших структур тоже всякие попадаются, кого Иосиф Виссарионович не додавил.

В свою команду с подачи Волошина Комов бойцов набирал сам. Только из фронтовиков: часть из своей разведроты, часть из аналогичных подразделений. Они продолжали жить по законам военного времени – врага надо убить или узнать информацию и убить. В силу специфики профессии в плен никого не брали, если не было прямого приказа. К соблюдению законов в мирное время они относились весьма скептически. Никакого гуманизма и альтруизма, и Волошин, предпочитающий действовать по закону, их персонально воспитывал и периодически отмазывал от особистов. В отличие от многих они считали, что Сталин не уничтожил до конца врагов народа и что именно они являются продолжателями его дела. Но, с другой стороны, майор Волошин понимал, что только такие головорезы в критических ситуациях смогут действовать быстро и эффективно. Подкупить или перевербовать таких было практически невозможно.

Лейтенант Фомин был одним из них, командир взвода из роты Комова.

– И что дальше? – спросил он, в упор глядя на командира.

– Нам нужно установить этого Табака. Завтра я встречаюсь с Кабаком. Если он не поможет, то будем искать иные подходы. А ты пока потыкайся по темным углам. Ты это умеешь, да и одет в соответствии… Встречаемся каждый день в семь вечера в этой пивной. Если встреча два раза не состоялась, то связываешься с нашими, если не знаешь причины моего отсутствия и сам не можешь решить вопрос. Я поступлю аналогично.

Утром Комов позвонил Кабаку. Тот сказал, что освободится через два часа, и спросил, где его найти.

– На набережной напротив гостиницы «Отрада».

Алексей в ресторан идти не захотел, наскоро съел два бутерброда, запил яблочным соком и вышел к морю. В небе плавали легкие облака, пенился прибой, а над морем с криками метались чайки. От берега отчалил катер и понесся к большому военному кораблю, маячившему на рейде. На шкафуте [5] стояли несколько офицеров в белых кителях и фуражках чуть ли не по стойке смирно.

«Красиво! – подумал Комов. – Флотские любят шиковать».

Он прошелся туда-сюда по набережной и умостился на скамейке под толстым каштаном.

Вскоре подошел Кабак. Он ничуть не изменился.

– Вы имеете мне что-нибудь сказать? Это по-одесски. В Одессе скоро начнут говорить на отдельном языке. – Кабак улыбнулся.

Они обменялись рукопожатиями, и уселись рядом.