Лето горячих дел

– Это ты, Лерик? – через минуту раздался в трубке голос.

– Я. Слушай. У вас не проходил такой клиент по кличке Шрам?

В ответ раздался смешок.

– Он у нас сейчас в КПЗ сидит за прошлые дела, Дедюков Александр Васильевич. Вчера взяли. А зачем он тебе?

– Кроме прошлых дел, появились нынешние дела. Вам пригодятся до кучи. Можно его допросить?

– Можно, если очень нужно.

– Я к вам капитана Комова пришлю.

– Знаем такого. Экстремист. Ладно, присылай.

В кабинет вошел мужчина средних лет, одетый в помятые синие брюки и брезентовую куртку. Его сопровождал охранник, широкоплечий детина с квадратной челюстью. Комов сказал охраннику, чтобы постоял за дверью, а Шраму предложил присесть. Они изучающе уставились друг на друга. На шее у арестованного имелся шрам со следами давнишней медицинской штопки.

– Я капитан Комов, из ГУББ. Кто это тебя так, по шее? – задал Алексей неожиданный вопрос.

Шрам слегка смутился от подобного начала допроса. Возникла пауза.

– Это меня еще по малолетке перышком приголубили, – наконец пояснил он и пожал плечами. – Я бы не промахнулся.

– Это понятно. В сберкассе ты и не промахнулся. И ножик приметный.

– В какой сберкассе, какой ножик? – На лице у Шрама появилось выражение ничего не понимающего человека.

– Слушай, Дедюков! – Комов хлопнул ладонью по столу. – Я не следак, я опер, и с твоими делами есть кому без меня разбираться. Не будем играть в догонялки. Тем более, с убийством охранника в сберкассе все ясно, все доказано.

Шрам хотел что-то возразить, но Комов его прервал:

– Твое мнение меня не интересует, ты послушай, что я тебе скажу. Тебя осудят, и загремишь ты лет на десять. Но у тебя три ходки, и зона тебя не особо пугает, вернее, совсем не пугает, – ты же авторитетный вор. Но тут несколько иные обстоятельства. Кто тебя подпряг на сберкассу?

– Какую сберкассу?

Комов хмыкнул.

– Ты думаешь, что на зону уйдешь, по легкой статье? Я не знаю конкретно твоего заказчика, но знаю, из какого гнезда он вылез. Он представитель иностранной разведки. А это совсем другая статья, расстрельная. Под твоим руководством совершен террористический акт на территории СССР по заказу наших врагов. Никакими деньгами и связями не отмажешься. А если и отмажешься, что вряд ли, то в зоне тебе все равно жизни не будет. Там ребята лихие, но предателей не любят, и ты это знаешь. Твоих признаний мне не надо – просто скажи, кто заказчик. В зоне он тебя не достанет, а в МУРе мы про него не скажем. – Комов импровизировал напропалую. А, может, вовсе и не импровизировал?

– Почему я должен твоему базару верить? – Шрам резко побледнел.

– Можешь не верить. Но мы тебя заберем к себе и применим специальные методы допроса. Это у нас допустимо. Тебе такие и не снились, и не дай бог приснятся. Все расскажешь и определишь свою судьбу на тот свет. Ты же не дурак, и жизненный опыт у тебя богатый. Сдай заказчика – и гуляй на кичу. В зоне он тебя не достанет.

Шрам надолго задумался.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я согласен. Он не представился, просто дал денег и подробно объяснил, что и как нужно делать. И в долю обещал взять. В разговоре кореш назвал его то ли Хряк, то ли Табак, и еще он из Одессы. Случайно проговорился и базарит по-ихнему.

– Где ты с ним встречался?

– В ГУМе возле фонтана. Там полно народа и всем все безразлично.

– Ладно, поверим пока что.

…После подробного доклада Волошин предложил:

– Может быть, его к себе заберем на время? Пускай у нас посидит, подумает.

– Смысла нет. Он пешка – может быть, и многоразовая, но пешка. Все, что знал, сказал, – у него другого выхода не было. Надо этого Табака найти.

– Я слышал, что у тебя товарищ в Одессе есть, в угрозыске работает. Сам рассказывал. Не хочешь туда смотаться? Пока официальные каналы задействовать не стоит, разве что прижмет сильно, а может, и без них обойдемся. Мало ли как у них все завязано-перевязано.

Волошин вопросительно посмотрел на Комова – приказывать не стоит, пускай сам думает.

– Есть там у меня товарищ из одесских катакомб. – Комов усмехнулся. – И какой товарищ… Я его от смерти спас. А смотаться могу. Одесса-мама, пивная на Дерибасовской. Только командировочных выдели побольше – черт знает, как там дело пойдет.

– Выделю. С собой кого-нибудь берешь?

– Фомина. Пока что.

Кабак

Комов ехал в скором поезде Москва – Одесса и смотрел в окно рассеянным взглядом на проносящиеся мимо пейзажи. Одет он был в добротный серый костюм и розовую рубашку, а галстук положил в карман пиджака. На всякий случай. Эдакий чиновник средней руки или мелкий партийный функционер. У него имелась и форма, спрятанная в дорожной сумке. Вместе с ним в купе ехала семья: молодая парочка и годовалый ребенок, который вел себя, вопреки ожиданиям, совершенно спокойно, как будто его тут и не было. Комов вынул две бутылки пива и предложил соседям присоединиться. Парень согласился было, но, поймав осуждающий взгляд супруги, отрицательно замотал головой.