Лето, когда ты была невестой

— Нравится? — обожгло её шею близкое дыхание мужчины, и девушка лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ройган застегнул на ней украшение, положив тёплые ладони на её полуобнажённые плечи, и Гленн на миг показалось, что вот сейчас он её поцелует. Она словно испугалась и хотела отшатнуться, но где-то внутри, под тугим корсетом, захлопали крыльями большие бабочки.

Ройган не поцеловал. Застегнул колье и сделал шаг назад, любуясь ею.

— Ты должна оставить его себе, — твёрдо заключил он.

— Платье? — изумилась Гленнвен.

— И ожерелье, — кивнул купец. — А теперь стоит открыть бутылочку фруктового вина, ведь такой изысканной леди полагаются только самые лучшие напитки!

Переполненная тихим счастьем, томимая незнакомой доселе негой, Гленнвен ждала Брегира в их комнате в новом роскошном туалете. Увидя её, Брегир остолбенел.

— Тебе нравится? — с плохо скрываемым восторгом спросила девушка. — Это — моя работа! Ройган сказал, что я должна оставить его себе.

— А украшение? — ледяным тоном спросил Брегир.

— И его тоже, — как ни в чём не бывало согласилась Гленн.

— Это слишком дорогой подарок, Гленнвен. Ты должна его вернуть.

— Ни за что! — шутливо и ласково пропела девушка ему в губы. Она обвила руками плечи Брегира, будто не замечая холодной сдержанности мужчины.

Он не ответил на её поцелуй, не позволил распустить шнурок на вороте его рубахи.

— Ну же, Брегир! — несвойственным ей, капризным тоном произнесла Гленн, прильнув к нему всем телом, — согласись, это платье так мне идёт! Ройган сказал, что я в нём восхитительна!

— Это платье портит тебя, — мрачно ответил Брегир, отстраняясь. Он не узнавал в этой развязной, хмельной красавице свою маленькую простую Гленн.

В её глазах мгновенно вспыхнула злая обида:

— Да что мне до тебя, если мной восхищается такой мужчина, как Ройган! — ядовито выплюнула она.

Брегир отпрянул, словно его по щеке хлестнули, и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Гленнвен, обиженная и злая, металась по комнате, пока ноги сами не вынесли её на опустевший тёмный двор. Она опустилась на низкое крыльцо, судорожно глотая прохладный ночной воздух, и запрокинула лицо, не давая пролиться едким слезам обиды.

— Ты замёрзнешь, красавица, — услышала она у себя над головой мягкий голос. Ройган накинул ей на плечи свой расшитый кафтан и сел рядом на ступеньку. — Что случилось? Ты плачешь? — изумился купец.

— Я правда хороша? — Гленн не смогла удержать отчаянный всхлип.

— Не то слово, милая! — он взял в ладони её лицо и развернул к себе так, что их лбы практически соприкоснулись. — Ты прекрасна! — восхищённо произнёс он и легко коснулся губами её губ. И она ответила ему с неистовым жаром. Ройган встал, подхватил Гленнвен на руки, и, не прекращая целовать, унёс вверх по лестнице, в свои комнаты.

Гленнвен проснулась на сбитых простынях Ройгановой постели, в кольце его рук, томно прижалась к его груди, но тут же вскочила, резко села на кровати, натянув одеяло до самого подбородка.

— О боги, Ройган! — в ужасе прошептала она, — что мы наделали?! Как я в глаза ему теперь посмотрю? Я… я должна ему всё рассказать.

— Ничего ты ему не должна, — лениво потягиваясь, протянул Ройган. Гленнвен удивлённо на него воззрилась.

— Ты не принадлежала ему, — купец сел. Его вкрадчивые поцелуи коснулись её шеи и плеч, — он сам решил подождать. Он оставил тебе выбор, и этой ночью ты его сделала.

Девушка молча размышляла над словами Ройгана, и они всё больше казались ей правильными.

— Я уезжаю сегодня, вернусь сюда только через год. Поедешь со мной?

***

Всю ночь Брегир бродил по тихим городским улицам, а утром, не заходя в гостиницу, отправился на работу. Тяжёлое предчувствие камнем легло на душу, пробуждая болезненные вопросы. Она пошла за ним, толком не представляя, что её ждёт. И он повременил со священными клятвами до осени, не желая связывать её, лишать её возможности вернуться назад. Может быть, зря?

Вечером он вернулся в гостиницу, и хозяин окликнул его, подзывая к стойке, у которой стояла красивая белокурая девушка в красном плаще — новая постоялица.

— Тут это… — замялся Тоган, — Гленнвен уехала, — он протянул Брегиру когда-то сплетённый им кожаный браслет с самоцветами, — просила передать, что очень перед тобой виновата. Сказала, что надеется, ты когда-нибудь сможешь её простить.

Брегир вперился в протянутый Тоганом браслет, мягко мерцающий в свете масляных ламп самоцветными гранями. В таверне воцарилась глухая, густая, словно кисель, тишина, а воздух стал нестерпимо душным и вязким. Брегир тяжело опёрся о стойку.

— С ним? — только и смог спросить он, и хозяин, опасаясь его реакции, лишь согласно промолчал.

Воин мрачно кивнул — не собеседнику, каким-то своим тяжёлым мыслям, и пошёл к себе в комнату, так и не забрав браслет. Тоган не без облегчения провожал его сочувственным взглядом, когда тонкие пальчики ловко выхватили из его руки плетёное украшение.

— Это не твой фасончик, хозяин, — девушка в красном плаще кинула на прилавок монету, пряча браслет в шёлковый кошелёк.