Лето пробуждения. Сборник рассказов

– Да. Ты, вижу, знаешь. Слова о том, что в «жирные» нулевые годы благосостояние населения выросло – туфта. Доходы выросли у какой-то части народа. Но за всех говорить не надо. А щас те, кто состоятелен, беднеют. А кто мало получает – вымрут. Год назад так мне охранник с моей бывшей работы сказал: «кто 10 тысяч получает, вымрут». Я при этом тактично умолчал, к какой категории населения отношусь. И в самом деле к этому всё и шло. Без мамы я не жилец во всех смыслах: и в психологическом и в материальном плане.

Мопедист, увидев, что я задумался, по-доброму напутствовал:

– Ну ладно, бывай. Здоровья тебе. Ссадины лучше зеленкой смажь. Вот тебе моя аптечка, – парень вынул из-под седла маленький белый саквояжик с красным крестом на боку. – Тут баночка с йодом, – говорил он, шаря рукой в сумочке…

Темно-коричневая склянка выпала прямо на белый бордюр. Йод брызнул во все стороны. Прочие медикаменты покатились по асфальту и земле.

Когда я собрал все веши из аптечки и отнес к Мопедисту, его и след простыл. Не осталось даже мопеда. Уехать он не мог, иначе я услышал бы звук мотора. Пригородная дорога обозревалась на десятки метров вперед и назад.

Призрачный трамвай, призрачный гонщик… Хотя ничего призрачного у них не было (кроме самого факта внезапного исчезновения). Всё выглядело вполне реально.

Интересное сегодня выдалось приключение. Кажется, я снова желаю жить.

Я держал в руках пригорошню лекарств из аптечки. Присел на траву. И залепил самые болючие ссадины лейкопластырем.

Осторожно поднявшись с зеленой травы, я побрёл вниз по склону холма

А все-таки славное сегодня выдалось приключение, несмотря на печаль, вернувшуюся ко мне, подумал я с мальчишеским оптимизмом: Красный трамвай и Белый мопедист!

Я побрёл по зеленой траве вниз по склону холма, оставив справа огромные серые глыбы Дворца культуры.

Какой нынче всё-таки год? Спущусь-ка еще ниже, на улицу с магазинами и куплю газету в киоске – надо проверить слова Мопедиста о пятнадцатом годе.

Прильнув к стеклу киоска, я разглядел на газетах дату: июль 2015 года.

Все-таки смещение времени имело место быть – всего на год назад.

И тут как молния ударила мысль: моя мама еще жива! Ее можно спасти. И сразу отлегло от сердца. Мама уже болеет, но еще вполне дееспособна. Сама ходит в магазины. Правда уже отказалась от продолжительных прогулок в парк. Но… еще можно переиграть судьбу.

Здесь, летом пятнадцатого, мама жива. Буду бороться. Я не допущу ошибок лета прошлого года, ставшего вновь настоящим. И добьюсь спасения матери. Я уже знаю, как и куда жаловаться. Маму экстренно положат в больницу… Там ее подлечат, ведь в даже в ноябре это неплохо получилось, хоть и было поздновато.

А этим летом еще не поздно. Жить она будет еще долгие годы.

Значит, и я буду жить. Красный трамвай в лесу помог мне. Значит, город тоже будет жить. Это лучше пугающей пустоты, над которой я проехал по эстакадам.

Зимние рассказы

Восьмое платье

Эдуард шел по вечереющей улице в осеннем полупальто… Северо-западный ветер пронизывал его, невольно напоминая далекую родину на востоке – его родную снежную страну, в которой он прожил почти сорок лет – до Катастрофы. И опять самым странным образом катастрофа в его личной жизни совпала – в начале с общемировым кризисом – а потом и с глобальной Катастрофой… Но об этом позже. Порывистый ветер напомнил Эдуарду похожий день в его прежней жизни, когда одевшись с иголочки, он спешил на воскресное служение в церковь – и всё ради нее.

Понадеявшись тогда на теплую для начала декабря в Сибири погоду – всего минус пять по Цельсию, он рассчитывал, что сильный ветер стихнет, как только он выйдет из трамвая. Но нет – идя с Лерой к церкви (а с ней он повстречался в утреннем полупустом трамвае), ветер продул Эдика насквозь и вывел из числа здоровых людей: после злополучного субботнего служения, его ровно месяц не видели в церкви.

По иронии судьбы здесь, в Норвегии, большая часть церквей, особенно в сельской местности, стоит давно заброшенной…

Северо-Запад рано или поздно выигрывает, или хотя бы остаётся на плаву – это закон эмпирической физики, до сих пор необъяснённый, но наблюдаемый в экспериментах и на практике (известен факт – северо-западная конфорка на электропечах обычно выгорает последней).

Вот почему Европа – впереди планеты всей. Вот почему, даже сейчас, северо-западная оконечность Скандинавии – убежище «для мудрецов и поэтов», таких как он – Эдуард, проживший всю жизнь далеко к юго-востоку – в городе на юге Сибири.