Лето злых духов Убумэ

– Токидзо-сан… – Заметив, что Киба подал мне знак глазами, я осторожно заговорил: – Мы пришли к вам сегодня вовсе не по поводу пропавших младенцев. В действительности мы разыскиваем молодого врача, господина Куондзи, чье местонахождение неизвестно. Вы позволите совсем немного побеседовать с вами?

– Об этом… об этом мне нечего вам рассказать. Я ничего не знаю. – Старик на мгновение заколебался, однако затем снова замкнулся.

– Так не пойдет, дед. Разве это не имеет огромного значения для семьи Куондзи, к которой ты испытываешь глубокую признательность?.. Хорошо бы, чтобы ты сотрудничал немного больше.

– Господин… или его уважаемая жена обратились к вам с просьбой разыскать его?

Токидзо явно был в замешательстве. Обращение к его преданности хозяевам дало свой результат.

– Этим человеком была их дочь… запрос поступил от Рёко-сан. Я не из полиции. Рёко-сан обратилась ко мне за помощью. Разумеется, если б это можно было уладить конфиденциально, я сделал бы все, что в моих силах, чтобы избежать вмешательства полиции. Нам обязательно нужно с вами поговорить…

– Так это была Рёко-сама! – закричал старик, перебивая меня. В глубине его темных глаз на мгновение вспыхнула эмоция – скорее страх, чем удивление. – В таком случае мне точно нечего вам сказать. А теперь уходите прочь! И не возвращайтесь! Выметайтесь отсюда!

Поднявшись и не отрывая взгляда от моего лица, Токидзо начал пятиться к дверному проему; затем, нащупав за своей спиной край раздвижной перегородки, он открыл ее и исчез. Перед открытой перегородкой осталась в изумлении стоять хозяйка магазина, держа в руках поднос с чашками и традиционным керамическим заварочным чайником кюсу.

Я и Киба тоже лишились дара речи.

Женщина первой нарушила неловкое молчание:

– П… простите, пожалуйста. Дедушка у нас такой упрямый и чудаковатый, мне правда очень жаль, что так вышло. Простите его великодушно. Пожалуйста, не арестовывайте его.

Женщина – Цунэко Умэмото (магазин назывался по первому иероглифу ее фамилии, означавшему «сливовое дерево») – как можно более низко склонила голову в поклоне, умоляя нас не арестовывать старого Токидзо. Киба успокоил ее, сказав, что мы пришли сюда не с целью кого-либо арестовывать, но ему, однако, потребовалось немало времени, чтобы уговорить ее присесть для разговора.

По словам Цунэко, Токидзо и Томико Савада приехали к ней жить, свалившись ей как снег на голову, весной прошлого года, где-то в начале марта. Выходило, что это случилось два месяца спустя после исчезновения Фудзимаки. Покойный муж Цунэко был двоюродным младшим братом матери Томико, так что в действительности между ними не было особенно тесной связи, и она очень растерялась.

– Я ведь тогда тоже жила одна, и мне стало их жаль. Но, понимаете, с бабушкой-то я еще как-никак встречалась, а дедушку в жизни ни разу не видела, так что понятия не имела, что мне с ними делать.

– Почему вы всё же взяли их на свое попечение?

– Ну-у, как вам сказать… хотя я совсем не знала дедушку, бабушка была так сильно напугана – говорила, что им уже никогда не вернуться в особняк к своим хозяевам… Но она никогда не рассказывала о том, что там случилось. И вдобавок…

– Что вдобавок?

– Ну-у, из клиники они принесли с собой большие деньги на проживание и всякие расходы…

– Большие деньги? Это примерно сколько?

– Ну-у… – Цунэко умолкла и, отвернувшись, посмотрела в сторону внутренней комнаты, как будто боясь, что старик мог ее подслушать. Затем снова повернулась к нам – на ее лице было странное выражение покорности – и, поманив нас правой рукой, чтобы мы наклонились поближе, сказала:

– Это был миллион иен. Миллион иен! Такая бедная женщина, как я, в жизни не видала такого сокровища. – Произнеся эти слова, она тотчас испуганно прикрыла рот ладонью. – Ой-ой, это что же, было совершено преступление? А я ведь взяла эти деньги… Меня ведь простят, если я их верну? Ох-ох, что же мне делать…

– Нет-нет, успокойтесь. Вы, хозяйка, ничего такого не сделали. Но все-таки, как вы распорядились такой значительной суммой?

Голос Кибы был мягким, будто он успокаивал ребенка. Однако эта женщина, по всей видимости, имела невротический склад характера и любое давление или принуждение действовало на нее безотказно, так что она безоговорочно подчинялась любой власти.

– Ох, я использовала совсем небольшую часть, чтобы отремонтировать этот магазин, а все остальное оставила у дедушки.

Киба повернулся ко мне:

– Это плата за молчание – ничего другого тут и подумать нельзя.

– Данна, вероятно, это часть тех денег, которые Фудзимаки-си принес с собой в семью.

Мне не хотелось признавать это, но ничего другого предположить было невозможно. Мог ли где-нибудь в мире существовать хозяин, который выплатил бы столь щедрое вознаграждение увольняющемуся наемному работнику?

Киба кивнул.

– Вот как, они раздали всем деньги за молчание, и благодаря этому никто не проговорился… Что ж, теперь понятно, куда подевался ремонт клиники. Савада ведь были не единственными, кому они заплатили.