Лето злых духов Убумэ

Определенно здание клиники Куондзи сейчас совершенно не выглядело так, будто на его ремонт было потрачено пять миллионов иен. Взглянув на то, какой небрежной была сделанная небольшая работа, скорее уж можно было подумать, что на ремонт вообще не было потрачено никаких денег.

Однако… если, как говорил Киба, огромные деньги, заплаченные Токидзо и его жене, были платой за молчание, то получалось, что семье Куондзи определенно было что скрывать.

Киба еще раз кивнул, затем поднял глаза на хозяйку магазина и спросил:

– А где сейчас бабушка?

– Ох, бабушка куда-то ненадолго вышла, буквально совсем недавно… Вы сами видели, каков дедушка, но бабушка намного проще в общении… пожалуйста, простите, что все так вышло, – Цунэко вновь рассыпалась в извинениях.

Под предлогом того, что мы ждем возвращения Томико Савады, мы решили еще немного послушать, что расскажет эта робкая женщина. Конечно, в соседней комнате сидел старик Токидзо, который был совершенно не рад нашему визиту, и она трепетала от страха, потому что было совершенно непонятно, в какой момент он мог ворваться к нам, крича от ярости. Но лишь потому, что перед ней был полицейский, Цунэко совершенно нам подчинилась и ни в чем не возражала.

По ее словам, еще отец Токидзо Савады служил семье Куондзи. Хотя на первый взгляд Токидзо и выглядел так, будто был уже в очень преклонном возрасте, в действительности ему совсем недавно исполнилось всего шестьдесят. Однако несмотря на это, если его семья служила Куондзи в течение двух поколений, получалось, что они были наемными работниками в клинике уже в начале десятых годов, то есть в начале эпохи Тайсё или даже в конце прошлого века – в эпоху Мэйдзи, – и, если так, могли застать то время, когда Куондзи все еще жили в Сануки… да, это тоже было возможно.

Когда я сказал об этом, Цунэко оживилась.

– Ну-у, что до этого… не знаю уж, правда это или нет, – начала она свой рассказ, приняв непринужденный вид сплетничающей сельской тетушки – как говорится, «когда кумушкам представился случай обменяться слухами возле колодца». – Мать отца Савады-сана, как я слышала, по какой-то причине оставила бренную суету этого мира и, став паломницей, отправилась в путешествие по священной дороге Сикоку-хэнро, чтобы посетить восемьдесят восемь храмов острова Сикоку. Но так уж вышло, что во время ее паломничества ей стало плохо и она упала на дороге, а помог ей предок семьи Куондзи. На самом-то деле она была тогда беременна, и ребенком, которого она носила, был не кто иной, как отец нашего дедушки. Так что человек из семьи Куондзи помог ей благополучно разрешиться от бремени, а также вырастить ее сына, и с тех пор до наших дней Куондзи заботились об их семье, – вот что мне рассказывала бабушка.

– И впрямь великий благодетель, – сказал Киба. – Кстати, в тот самый момент, когда ваш дедушка услышал имя госпожи Рёко, он, кажется, сильно изменился в лице. Вы не слышали ничего такого, что могло бы это объяснить?

– Я почти ничего не знаю о том, что происходило в клинике… впрочем, нет… очень давно, когда бабушка заходила в гости, она кое-что говорила…

– Бабушка часто к вам заходила?

– Нет, не часто. Может быть, в те моменты она чувствовала себя одиноко… это случалось раз в два или в три года, и она всякий раз приходила неожиданно. Это было… да, когда мой муженек еще был жив и здоров, – значит, еще до войны или сразу как она началась, точно. Наш дом тоже пострадал от воздушных налетов.

– Что она вам говорила?

– Да всякое: мол, дочка хозяев особняка каким-то образом забеременела от невесть откуда взявшегося незнакомого мужчины, и там поднялся большой переполох насчет того, рожать ей или нет…

– Ребенок Фудзимаки!

Получается, предположения Кёгокудо попали в цель. Если Кёко Куондзи зачала ребенка от Макио Фудзино, это должно было произойти как раз в то самое время.

– И что же, она родила ребенка? Или не родила?

– Ну-у, бабушка сказала, что ей лучше было бы не рожать, но что там случилось в действительности… Когда я слышала эту историю, девочке было всего пятнадцать или шестнадцать лет, и мой муженек сказал, что, должно быть, для ее родителей это было ужасным ударом. Но вскоре военные действия постепенно стали все более ожесточенными, мой муженек сгорел при пожаре, а бабушка пришла навестить меня уже после этого… да, точно, тогда прошел год после окончания войны. В то время я выбивалась из сил, только чтобы выжить, так что совсем позабыла о той истории. Так что я ничего не знаю о том, что произошло после.

Сказав так, Цунэко вдруг посмотрела в сторону входа в магазин и замолчала. Киба и я, сидевшие к нему спиной, инстинктивно обернулись.

У входа в магазин стояла маленькая старушка. Это была Томико Савада.

– Цунэко-сан, о чем ты болтаешь? Если мой муж тебя услышит… он тебя прибьет.

В одной руке пожилая женщина держала сверток фуросики[107]. Она изо всех сил старалась вытянуться, чтобы казаться выше своего маленького роста, и стояла в дверном проеме подобно грозным Нио – буддийским стражам храмовых ворот[108].

– О-о, бабушка-сан, давно не виделись!