Лето злых духов Убумэ

– Я не могу судить о мыслях старшей госпожи Куондзи. Я использовал это слово – «месть» – просто потому, что не мог подобрать более подходящего слова, так что здесь нет никакого скрытого смысла, господин детектив. Можно назвать это вымещением гнева и недовольства. Самым ужасным, отвратительным вымещением гнева, – добавил он с гнусным смешком.

«Гнусный» – это слово идеально характеризовало Найто. Этот гнусный человек что-то скрывал – я был в этом убежден. Чем больше он оправдывался, чем больше притворялся и отрицал, тем более очевидно фальшиво звучали его слова.

– Вот как. Тогда… – Должно было оставаться что-то, о чем я еще не спросил. Например: – Вы не могли бы рассказать немного больше о том дне, когда исчез Макио-сан?

Найто уставился на меня своими бегающими, налитыми кровью змеиными глазами, и углы его рта приподнялись в гадкой ухмылке.

– Верно, верно. Это ведь ваша работа – выяснять факты и докапываться до истины, господин детектив… Вы задаете вопросы не из пустого любопытства и необоснованной подозрительности.

– В какое примерно время в ту ночь вы услышали, как супруги ссорятся?

– Ну… это было после одиннадцати – немного раньше полуночи, наверное. До этого времени молодой доктор работал, закрывшись в своей лаборатории. Когда он вернулся в спальню, там его поджидал театр военных действий.

– Вы слышали, что они говорили?

– По большей части я все забыл. Что случилось с ребенком, как поступить с наследником, что-то такое… Кёко-сан говорила так взволнованно, что я не мог ясно ее расслышать; она кричала: «Убирайся!», «Я бы хотела, чтобы ты умер!» – все это было довольно сумбурно. Еще был слышен звук швыряемых и разбивающихся предметов – грязная супружеская склока…

– Сколько времени это примерно продолжалось?

– Ну, как вам сказать… Вскоре все закончилось. К двум часам ночи уже было тихо. Когда ранним утром следующего дня ко мне с бледным лицом пришла Кёко-сан, я крепко спал, так что мне неизвестно, что происходило между двумя часами и рассветом.

– Когда наступило утро, Кёко-сан пришла сюда?

– Да, потому что Макио-сан не выходил. Она пришла, чтобы сказать мне об этом.

– И после этого вы сразу же пошли выламывать дверь?

– Нет, я сказал ей, что сначала она должна посоветоваться со своим отцом. В конце концов, Макио-сан был его любимчиком.

– Так получается, что Кёко-сан сначала пришла за советом к вам, Найто-сан, раньше чем к кому-нибудь другому в этом доме? – спросила Ацуко.

– Да, похоже, именно так она и поступила, – ответил на ее вопрос Энокидзу.

Как будто сознательно избегая говорить с ним, Найто продолжил:

– Я пришел на место происшествия чуть позже часа дня. Дверь в библиотеку была плотно закрыта, изнутри не доносилось ни звука, Кёко-сан начала плакать, и я не представлял, что мне делать. Примерно в то же время Томико-сан принесла нам поздний обед.

– Томико – это жена Токидзо; она также жила в клинике и была наемной работницей, помогавшей по дому, – пояснила Рёко Куондзи.

– Томико-сан лучше было помолчать, но она принялась наобум причитать: «Госпожа, он, верно, там повесился! Молодой хозяин умер!», и все в этом роде. Кёко-сан и так была в полном отчаянии, но после всех этих слов она больше не могла сдерживаться – плакала, кричала и металась, умоляя хоть что-нибудь предпринять. Так что я позвал Токидзо, и он пошел в главное здание за инструментами, чтобы выломать дверь.

– Дверь сломал Токидзо-сан?

– Я этого не запомнил. Мы вместе ее ломали. Это здание было построено на совесть. Замки очень прочные, так что для того, чтобы открыть дверь, нам пришлось разбить дверные петли.

– Но, вероятно, последний удар нанес ты и именно ты открыл дверь, – вставил Энокидзу.

– К‐как я уже сказал, я не помню. Может быть, так оно и было. Какое это имеет значение? Как бы там ни было, когда мы открыли дверь, внутри никого не оказалось.

– Кто первым вошел в комнату?

– Кёко-сан. Она протиснулась мимо меня, чтобы попасть внутрь.

– А Токидзо-сан и его жена?

– Ну-у, мне кажется, что они просто стояли снаружи и наблюдали. – Найто глубоко затянулся своей сигаретой, затем яростно затушил окурок в стоявшей на столе пепельнице.

После этого мы немедленно попрощались с ним и покинули его комнату.

– Вот что это за человек, – сказала Рёко Куондзи. Судя по выражению ее лица, она едва могла выносить присутствие Найто. – Я слышала, что его родословная восходит к тому самому могущественному даймё, которому изначально служили врачи из рода Куондзи, но в действительности его предки были лишь его дальними родственниками. Тем не менее подобные вещи очень важны для матушки, и она всегда повторяла, что мы не имеем права обращаться с этим человеком непочтительно… – Она немного помолчала. – Однако еще в младенчестве он потерял обоих родителей, и, насколько мне известно, у него было весьма безрадостное детство. Возможно, именно по этой причине у него такой предвзятый и искаженный взгляд на вещи. Он живет у нас в доме уже примерно десять лет, но я все никак не могу привыкнуть к этому человеку и подружиться с ним.