Летучий корабль

Какое памятное место! Поттер, только не пусти слезу! Помнишь ли ты, как тебя судили за этими самыми дверями? Как мистер Уизли кричал Рону, что тот ему больше не сын, да так, чтобы это слышали все? Что ж, он не зря старался — свет министерских факелов по-прежнему отражается от его лысины! А вот тут, еще пара шагов и…да, дурак, тебе было восемнадцать, ты выбежал из этого самого зала за высоким человеком в черном сюртуке, чтобы послушать о том, как он лгал тебе. Но тебе и этого было мало, ты захотел слушать это и спустя четыре года. Просто не понял сразу, что ложь составляет его суть, а вот все остальное — просто личины.

- Мистер Уилкинс! — это Гермиона окликает меня, потому что я так и стою на том месте, загоняя обратно в чулан своих демонов.

И мы идем вперед, к той самой двери, за которой начинается путь…Я говорю себе — путь к нашей свободе и делаю первый шаг вниз по покрытым пылью ступеням.

- Тьфу ты! — Герми оступается за моей спиной и тут же засвечивает неяркий Люмос на конце своей волшебной палочки, — ну и пылищи здесь! Лоуди сказал, внизу должны быть светильники. Эванеско! —

Путь перед нами расчищается, грязь и пыль, свившие здесь гнезда за много лет, исчезают, открывая широкие каменные ступени. Когда мы добираемся до конца лестницы, мы оба изумленно замираем, потому что то, что можно различить при неярком свете, отбрасываемом палочкой в руках Гермионы, на первый взгляд больше напоминает горы — сваленная без разбору мебель, кучи пергаментов, под которыми прогибаются ножки шатких столов, какие-то вазы, фигуры… Сейчас начитанный Юэн Эванс сказал бы, что нашим взорам в то утро предстали Авгиевы конюшни до их расчистки Гераклом, но Поттер был не очень начитанным парнем, так что просто стоял, разинув рот, видимо, чтобы в него попало как можно больше пыли.

- Этак мы, мисс Грейнджер, за год не управимся, — говорю я, и сам удивляюсь, как оборотное зелье смогло поменять не только мою внешность и походку, но даже и повадки, и манеру говорить.

Да, я, похоже, действительно буду становиться мистером Уилкинсом на двенадцать часов в день, так что называть Герми мисс Грейнджер совсем несложно. Только вот думаю я (к счастью ли?) по-прежнему, как Поттер. А Поттер считает, что заклятие адского огня значительно упростило бы нам работу в данном случае. Потому что, пока мы здесь будем бороться с пылью и рухлядью, Рон и Невилл останутся на пиратском острове. Сдержит ли Довилль данное мне обещание выпустить их из тюрьмы? Откуда мне знать?

- Так, — Гермиона настроена решительно, — мы начнем прямо отсюда, и как только немного расчистим проход, двинемся вдоль стен, — многозначительный взгляд на меня. — По левой стороне, — она чуть понижает голос (да, именно левая сторона на плане Лоуди была указана как место начала туннелей), — правда, мистер Уилкинс? Все, что не представляет ценности — поломанная мебель, старые пергаменты — я буду уничтожать заклинанием. Все, что может представлять интерес, мы должны описать и отправить отчет в хозяйственный отдел. Оттуда поступит распоряжение, как с этим поступить дальше.

- Так я ошибся, мисс Грейнджер, — произношу я с противным старческим смешком, все больше напоминая сам себе Филча, — работы тут минимум года на три.

- Вот мы прямо сейчас и начнем, — отвечает Герми, но я вижу, что и она тоже расстроена: мы вряд ли управимся быстро.

Весь этот никчемный склад позабытого добра чем-то напоминает мне незабвенную Выручай-комнату. Мы пока даже помыслить не можем о том, чтобы искать какие-то двери и туннели, ведущие в маггловский Лондон — нам бы попросту пробить себе дорогу к стене. Но мы приступаем, хорошо усвоив, что самая длинная дорога все равно начинается с маленького первого шага. Герми произносит еще одно заклинание, и под потолком зажигается несколько тусклых светильников, чтобы в их неярком свете мы могли еще лучше оценить весь ужас предстоящей нам работы. На ближайшем к нам столике обнаруживаются списки выпускников Хогвартса 1956 года, чуть дальше — списки студентов того же года, успешно сдавшие экзамен по аппарации. Да, Малфой и Довилль успеют состариться на острове в мечтах о славе и величии, пока мы расчистим хотя бы часть этажа… Герми уничтожает пергаменты с выражением такого отчаяния на лице, что я понимаю, что она вот-вот расплачется. За пару часов мы успеваем отправить в хозяйственный отдел несколько отчетов о найденных трех артефактах сомнительной ценности и двух шкафах в довольно приличном состоянии, да уничтожить несколько особо ветхих столов и стульев — а впереди завалы, завалы, и до стен нам такими темпами добираться еще пару дней.

Наш спаситель появляется часа через три, оглушительно чихая и сметая пыль с роскошной министерской мантии, оглаживает кудрявую бороду и спрашивает: