Лев Бакст, портрет художника в образе еврея

Обстоятельства этой постановки хорошо известны, мы лишь уточним здесь некоторые детали. Одноактная драма Оскара Уайльда была написана по-французски в 1891 году. Она была посвящена Пьеру Луису, который помог Уайльду отредактировать пьесу, сочиненную под сильным влиянием как Саламбо и Иродиады Флобера, так и многостраничного описания Гюисмансом «Саломеи» Гюстава Моро. Эта картина и акварельный эскиз к ней были любимыми произведениями героя

Наоборот дез Эссента. Сара Бернар, влюбившись в заглавную роль пьесы Уайльда, немедленно решила сыграть ее на сцене Лондонского Палас Театра, но постановка была запрещена цензурой под предлогом невозможности изображения на сцене библейских персонажей. Тремя годами позднее пьеса была переведена на английский язык и опубликована в Лондоне с иллюстрациями Обри Бердслея (1872–1898) и обложкой, изображающей неожиданную и двусмысленную статую сатира-андрогина. По сторонам от статуи, в лесной чаще, горели свечи, а склонившийся перед ней обнаженный крылатый отрок намекал на какое-то полусвященное, полу-эротическое действо. Премьера «Саломеи» была сыграна лишь в 1896 году в Париже, в Théâtre de l’Oeuvre, созданном за несколько лет до того и сразу оказавшемся в авангарде символистского движения; там игрались пьесы Метерлинка, Стриндберга и Ибсена. Саломея Уайльда была созвучна такой драматургии: сам Уайльд упоминал Метерлинка, оказавшего влияние на замысел Саломеи

. Что же касается Англии, то там пьеса была запрещена в течение сорока лет и впервые официально поставлена только в 1931 году. Запрет и иллюстрации Бердслея создали пьесе широкую известность в той же мере, в какой прославила ее опера Рихарда Штрауса, премьера которой состоялась в театре Шатле в Париже в 1905 году. В начале своего очерка о Бердслее Николай Евреинов писал: «Кто не прочь просматривать страницы истории прищуренными глазами современного эпикурейства, тот с особой любовью останавливается на событиях, отличных своей неожиданной дерзостью, исключительной находчивостью, ненормальной выдумкой. Иногда эти события имеют значение в поступательном ходе истории, иногда нет, но в том и другом случае остаются незабвенными. Причина этому в талантливом скандале, какой обуславливают и на который иногда рассчитывают смелые виновники таких редких событий»[589].

В качестве именно такой «бомбы» «Саломея» – как разрешенная, так и запрещенная – прокатилась по Европе. В 1904 году уже упоминавшийся нами Макс Рейнхардт поставил пьесу в Берлине. В 1906 году в Вене американская танцовщица Мод Аллан (1873–1956) репетировала ее на музыку бельгийского композитора и театрального критика Марселя Реми, но спектакль был запрещен. На фотографиях в роли Саломеи Мод Аллан – бывшая также автором скандального Иллюстрированного женского лексикона, посвященного женской сексуальности – представала почти полностью обнаженной, в прозрачной тунике, богато убранной жемчужными нитями, лишь отчасти маскировавшими наготу и напоминавшими знаменитые строки из

Цветов зла Бодлера:

Дорогая была обнаженной и, зная мой вкус,Ничего на себе не оставила, лишь украшения звонкие…[590]

В конце XIX и в начале XX века Саломея была, как мы видим, не просто символистской иконой, сочетавшей в себе все декадентские ингредиенты (нарциссический садоэротизм, религиозно-культурный ориентализм и эстетизм), но и остро современным, программным, авангардным текстом, интерпретировавшимся еще и как политический и феминистский манифест.

Русскую «Саломею» Ида Рубинштейн – с которой Бакст, как мы помним, был уже хорошо знаком – задумала поставить в 1908 году на музыку Глазунова на сцене Михайловского театра. Постановщиком она пригласила Мейерхольда (1874–1940), а хореографией должен был заняться Фокин. Как нетрудно было предположить, спектакль был запрещен. 20 декабря 1908 года в Консерватории, на концерте, составленном исключительно из балетной музыки, Ида станцевала фрагмент спектакля – «Танец семи покрывал». Танцевала она, как отмечалось в Обозрении театров, «на фоне очень талантливой декорации художника Бакста, в стильных и сказочно красивых костюмах того же художника. В „Саломее“, судя по этому танцу, по мимике, по темпераменту и библейской внешности, она имела бы успех. Чувствуется трагическое дарование. Ида Рубинштейн танцевала под дирижерством самого А.К. Глазунова. Композитор был встречен овациями, имела успех и Рубинштейн. Вызывали и художника Бакста»[591].