Лгунья

— Они немного устарели, – добавил он, извиняясь. – Вот… – он протянул мне «Дэйли мэйл», – самая свежая. Вчерашняя.

Меня поразила дата. Три недели просто выпали. Доктор Верду положил на кровать остальные газеты. Там оказалось две «Дэйли телеграф», «Гардиан» и «Сан». Я начала с «Мэйл». Странное ощущение – пропустить целых три недели, не знать, с чего начиналась половина описываемых событий, но страннее всего было обнаружить, что в мире-то почти ничего не изменилось. Я только что прочла о французской оппозиции козням какого-то исполнительного комитета или еще чего-то и переворачивала страницу, как вдруг на глаза мне попалась маленькая, расплывчатая серая фотография рядом с заголовком статьи. Я мельком взглянула на нее. Даже немного посочувствовала оригиналу этого снимка, кем бы он ни был: могли бы выбрать фото поприличней, подумала я. И вдруг у меня комок застрял в горле. Мне был знаком этот панический взгляд, это бледное, застывшее лицо трупа, прислоненного к плиссированной занавеске. Я прочитала заголовок: «Загадочное исчезновение англичанки остается тайной». Я пыталась сосредоточиться, заставляла себя медленно прочитывать каждое слово, но глаза мои метались по странице, как истеричные крабы, перескакивали через слова, упускали смысл.

«Французская полиция все еще обследует район Лиможа в поисках тела миссис Маргарет Дэвисон, 36–летней секретарши из Сток–он–Трент, которая исчезла три недели назад, находясь на отдыхе в Париже. Ее муж, Энтони Дэвисон, 39 лет, начальник отдела реализации и сбыта, вчера вечером сделал заявление по французскому телевидению, прося откликнуться тех, кто мог видеть его жену. Одежда миссис Дэвисон была найдена местным фермером в районе поисков».

Я лихорадочно просмотрела остальные газеты. Ни в «Телеграф», ни в кратких, на четыре колонки, сводках «Гардиан» ничего не было. На центральных страницах «Сан» я нашла фотографию Тони, он ссутулился, поднял руки к лицу, заслоняясь от камеры. Я поняла, что это Тони. Поняла сразу, еще до того, как прочла заголовок: «Энтони Дэвисон, чья пропавшая жена считается жертвой убийства на сексуальной почве».

Я долго таращилась на страницу, голова кружилась. Я не знала, что и думать. По иронии судьбы, благодаря какому-то чуду, то, чего я желала больше всего, вдруг стало возможным. Я перестала существовать. Я была никем. Маргарет Дэвисон, тридцатишестилетняя домохозяйка и секретарша из Хэнли, мертва. Так говорилось в газетах. Полиция ищет ее тело. В конце концов, подумала я – во мне пробудилась способность рассуждать, даже испытывать сострадание, – в конце концов, если ты пропала и считаешься мертвой в течение трех недель, значит, для Тони самое худшее уже позади. Дольше он не станет по тебе убиваться. Так зачем же снова его беспокоить? Оставайся мертвой.

Это была до того соблазнительная, до того простая мысль, что я почти позволила себе поддаться соблазну. Почти. Вместо этого я закрыла газету, аккуратно сложила ее – созерцать сутулые плечи и прикрытое руками лицо Тони было слишком мучительно – и приняла разумное решение – рассказать правду. И к тому времени, когда вернулся доктор Верду. я как раз набралась храбрости это сделать.

— По–моему, я должна вам кое-что сказать… – начала я. но мне до сих пор было трудно справиться со сложной комбинацией слов.

— За дверью ждут полицейские, – сказал он. – Хотят с вами побеседовать.

Вообще-то говоря, эти полицейские появились очень кстати, ибо у меня был шанс додумать фразу, которую я собиралась произнести, и не нужно будет повторять эти скучные объяснения дважды. Хотя если подумать, то мне и один раз не придется давать объяснений, потому что они меня тут же узнают. Уже три недели моя фотография из паспорта украшает стены каждого полицейского участка во Франции.

— Вы достаточно окрепли, чтобы с ними разговаривать? – спросил доктор.

— Да, – ответила я.

Полицейских было двое: один довольно высокий, лысоватый, в кожаной куртке, другой маленький, темноволосый. Маленький все время озирался, будто от скуки, и втягивал щеки. Он был похож на миниатюрную копию Алена Делона. Я сидела с газетой «Дэйли мэйл», открытой как раз на сообщении с моим фото, готовая, если понадобится, предъявить его в качестве доказательства.

Высокий и лысоватый представился. Я забыла, как его звали. И с самого начала стало ясно, что он меня не узнал. Его первые слова:

— Мари–Кристин Масбу?

— Прежде чем вы продолжите, я должна кое-что объяснить. Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете, – сказала я.

Нет, не сказала. Зачем я теперь-то вру? Увидев двух полицейских, я тут же отчетливо поняла, что не собираюсь им ничего говорить.