Личные истины

Человечество осталось при тусклом свете разума, но без совести. И если бы одна совесть!.. Удивительно, сколько последствий вышло из торжества философского монизма

, т. е. желания найти одну причину для одного следствия

. Притом нельзя не признать, что в быту монизм удобен и просто победоносен: «враг свалился, потому что я разбил ему голову», «меч получился таким острым, потому что я особым образом закалил его». Замечательно! Для мастера и воина большего и не надо. Люди действия вполне могут удовлетворяться простыми объяснениями сложных вещей, но как быть нам с вами? Говорят: «из потребности возникла речь», «из инстинкта самосохранения возникла нравственность». Отлично, но почему «из потребности» не возникает ни у кого крыльев? От сложных объяснений эпоха отказывается ради простых, по существу механических. Прежде всего отрицается всякое внесение нового в мир. Всё вновь возникающее прячется за бесконечной дымкой «эволюционного процесса» или совсем уже таинственного «самозарождения из потребности». Потребовался ум – и явился ум; потребовалась речь – явилась речь; потребовались новые виды животных – и явились новые виды. Что-то неладно в этом механическом театре, в котором ничего не возникает, а всё уже есть от начала, только проявляется по-новому в зависимости от сочетания элементов… Особенно удручающим будет – уже является – общество, построенное из таких простых и удобных кубиков, как инстинкт обладания и жажда потребления. Вот знамение: по мере упрощения представлений о мире упрощается общество – до самых первоначал, до первобытных жажды и силы

. Общество и человек объективно

становятся тем, во что верят.

Современный мир настойчиво отвергает всякий дуализм в объяснении природы и человека, и в техническом отношении человеческая мысль, освобожденная от тяжелой и не всегда плодотворной работы над нравственными вопросами, добилась необыкновенных успехов. Но всякие успехи в построении личности, семьи, общества возможны только на почве дуалистического взгляда на вещи. Монизм упраздняет саму возможность существования высших ценностей, превращая их, как и всё невещественное, в любопытную и иногда приятную иллюзию; высшие ценности уходят… и всё проваливается в тартарары. Если западный мир еще на чем-то держится, это говорит только о небывалой прочности заложенного католической Церковью фундамента, на котором стоят современные Америка и Европа.

***