Лилии в цвету (СИ)

Лехтэ доела яблоко и смерила маршрут взглядом. Конечно, немного осложняет дело то, что она в платье, но с этой проблемой она уж точно справится.

Ополоснув руки в ручье, она деловито подоткнула подол повыше, чтобы не мешал, и ступила на тропу.

Та юркой лентой змеилась вверх по склону, где-то полого, где-то немного круче. В тех местах, которые с натяжкой можно было назвать сложными, она хваталась за руку мужа, возможно немного чаще, чем ей на самом деле требовалось. Время от времени камешки норовили убежать из-под ног, однако обвалов не намечалось, и Лехтэ бодро шла вперед. Наконец, когда те две лиги, о которых велась речь, остались позади, и Куруфинвэ с женой оказались на небольшой площадке. Чтобы подняться выше, уже требовалось снаряжение, но от них в данном случае и не требовалось подобного подвига — они были на месте.

Лехтэ замерла, всей кожей впитывая окружающую красоту, потом обернулась к Атаринкэ, обняла его крепко и поцеловала. Затем протянула руку, указывая вверх:

— Вон там была конечная точка нашего маршрута. А дальше пещера, ее отсюда не видно. Посмотри, разве тут не красиво? А ведь мы еще, считай, никуда не ушли.

Она прикрыла глаза ладонью, всматриваясь вдаль, и на лице появилось мечтательное выражение. Но день уже все-таки постепенно начинал клониться к вечеру, а значит, им надо было спешить.

— Вот здесь, — указала она на небольшой камень, по форме напоминающий пирамидку.

С помощью Атаринкэ она его легко отвалила и присела на корточки. Под камнем была ямка, а в ямке «сокровища», возможно, сами по себе особой ценности и не представляющие, но, без сомнений, дорогие сердцу.

Три кусочка синего янтаря средних размеров, сломанный нож и деревянная птица. Лехтэ достала их, поднялась и принялась по одному передавать Атаринкэ.

— Вот, смотри, — объясняла она, — эти камни я нашла во время своего первого восхождения, уже на обратном пути. Мы наткнулись на месторождение, однако оно очень неудобно расположено. Но три камушка я прихватила на память. Синий янтарь, ты знаешь, очень редок, а еще он очень твердый и поэтому труден для обработки. Не каждый за него возьмется, да и мне не хотелось доверять его случайным мастерам. Поэтому я оставила их здесь в надежде, что если ты однажды вернешься, то сделаешь мне с ними что-нибудь интересное.

Следом за камнями Лехтэ передала мужу нож с резной рукоятью в виде сложенных крыльев, с одним изумрудом и гравировкой на основании лезвия.

— Нож ты наверняка узнал, — продолжала она. — Ты сам мне его подарил. Он был со мной, я им работала, неосторожно подковырнула и сломала. Каюсь, прости. Сам понимаешь, в чужие руки его тоже не хотелось отдавать на починку.

Следом за ножом был передан деревянный сокол, расправляющий крылья:

— Ну, а птицу я вырезала просто так, от скуки, на очередном привале. Честно сказать, пока делала, мысли были о тебе, потому оставила тут и его за компанию. Я время от времени приезжала сюда, проверяла свои сокровища. С самого начала на них были наложены чары от разрушения, и, как видишь, всё уцелело. Ну как, можно тебя попросить сделать мне какое-нибудь украшение из янтаря и отремонтировать ножик? А птица тебе в подарок, на память о поездке.

*

«Как же ей было тяжело, как она ждала меня и надеялась…», — Атаринкэ молча прижал к себе жену и долго не отпускал.

— Мы вместе, родная, снова вместе… видишь, сбылось. Я ведь прав, да? Ты загадала тогда нашу встречу, мелиссэ…

Искусник нашел в себе силы и отстранил от себя жену, посмотрев ей в глаза.

— Прости за все горе, что принес тебе, за все, что… — Тут он замолчал, не желая словами причинять лишнюю боль. — Просто за все, любимая.

Он вновь обнял Лехтэ, а затем взял камни, нож и, конечно, птичку. Дерево хранило те эмоции, с которыми Тэльмэ ее сработала. Атаринкэ вновь посмотрел на жену, и та поняла его, без слов и осанвэ. Они сплели пальцы и осторожно пошли вниз.

*

Нужные слова никак не хотели подбираться, а потому Лехтэ просто часто закивала и уткнулась в грудь Атаринкэ.

— Да, угадал, — только и смогла выговорить она.

Спазм в горле наконец прошел, она вдохнула глубоко и вновь улыбнулась мирной, светлой улыбкой. Как бы то ни было, а она ни о чем не жалеет. Он такой, какой есть, а другого она и не полюбила бы.

Тишина обволакивала, дарила мир душе и покой сердцу. Покрепче сжав руку любимого, пошла вместе с ним вниз, к лагерю.

Можно было подумать, что они не просто опускаются на пару лиг, а пересекают границу в другой мир, где живут и думают отличным образом. Там иначе дышится, и даже мысли и настроения посещают совершенно разные.

Обо всем этом Лехтэ размышляла вслух все то время, что они шли.

Лошади их встретили радостным ржанием. Погладив свою серую и угостив ее яблоком, Лехтэ разлила по кружкам напиток и полезла в сумку доставать еду, что они захватили из Тириона.

*

Тем временем Атаринкэ развел костер и поджарил несколько кусочков ветчины. Овощи и лепешки у них тоже были, так что обед, немного поздний правда, получился неплохим.