Лилии в цвету (СИ)

Лехтэ говорила, много, эмоционально и обо всем. Неужели только сейчас она осознала, что ее любимый вернулся, что теперь она не одна? Искусник же, наоборот, молчал и слушал. Что бы Тэльмэ о себе ни говорила, она не изменилась, для него во всяком случае. Он, как и прежде, видел очень живую любознательную нолдиэ, готовую в любой момент сорваться с места, потому что где-то там есть что-то прекрасное и интересное, а потом вернуться, прижаться к нему и рассказывать, долго-долго, и не отпускать любимого, который, впрочем, и сам никуда не рвется.

Курво по-прежнему молчал, и вопрос, прочно засевший у него в голове, так и остался незаданным, он не решился узнать у жены, был ли ею сделан только этот тайник, или где-то дожидается своего часа еще один — с первой детской поделкой, любимой игрушкой…

То, что сегодня они домой не вернутся, Атаринкэ понял давно. Сейчас предстояло решить, где они остановятся на ночь. Лехтэ говорила что-то про озеро с лилиями. Что ж, можно и там, а пока что надо поохотиться, иначе они останутся без ужина, завтрака, обеда… Конечно, были еще лепешки, немного ветчины, орехи и, конечно, яблоки, но свежее жареное мясо прекрасно пополнило бы их рацион.

— Если отсюда до беседки не очень далеко, предлагаю поохотиться. Там, — Курво махнул рукой в сторону кустов, — есть речка, если не ошибаюсь. Предлагаю добыть пару уток и продолжить путь. Ты как на это смотришь?

*

— Я смотрю исключительно положительно, — ответила Лехтэ, не раздумывая. — Мясо я люблю, а беседка и в самом деле недалеко.

Она замолчала и посмотрела на Атаринкэ задумчиво, чуть прикусив губу. Что именно из сегодняшних событий повлияло, она не знала, не успела еще разобраться, может быть, все сразу, однако теперь муж не делился в ее сознании на два отдельных образа. Он снова, как в прежние времена, стал единым и цельным. И она его наконец «узнала», если можно было так сказать.

Лехтэ положила на лепешку кусочек жареной ветчины, откусила щедрый кусок и отпила глоток ароматного травяного напитка.

— Знаешь, — снова заговорила она, мыслями возвращаясь к минувшему подъему, — я прежде никогда не делала таких тайников, да и потом тоже. Конечно, сестра мне в детстве рассказывала, как забавлялась подобным образом, но там были именно забавы — цветочки, спрятанные в земле под кусочком стекла, и прочие детские глупости. А тут я вспомнила и решила оставить самой себе такое вот послание в будущее. И тебе, если повезет.

Лехтэ улыбнулась чуть смущенно и опустила взгляд. Потом посмотрела на небо. Анар расцветил западный край небосклона в разные оттенки золота, и это было красиво. Если бы они не спешили, можно было бы сидеть и смотреть, как ладья Ариэн опускается все ниже и ниже, как постепенно темнеет, а краски стираются, и небо обретает глубину и начинают проклевываться первые, пока еще почти незаметные, звездочки. Но надо было ехать, поэтому Лехтэ доела свой обед, допила квенилас и, ополоснув руки в ручье, спросила:

— Ну как, отправляемся? Речка осталась на прежнем месте, русло ее не изменилось, и уток там, я думаю, мы без труда найдем.

*

Более они не медлили и направились к реке. Кони шли шагом, прислушиваясь к вечерним шорохам. Местность постепенно понижалась, и теперь могло даже показаться странным, что совсем недавно они забирались на гору. Когда под копытами сыро зачавкала земля, Атаринкэ спешился и предложил Лехтэ подождать его здесь. Ее огорченный вздох и печальное «Если настаиваешь», заставили моментально изменить решение. Они отправились вдвоем, но пешими, кони же остались здесь до их возвращения, пощипывая траву в леске.

Утки на реке были, и в изрядном количестве. Без собаки было неудобно, но с третьей попытки Курво поднял в воздух достаточное количество птиц. Стрелы одна за другой отправились в полет. Четыре тушки упало в воду, недалеко от берега. Не мешкая ни секунды, он скинул одежду и вошел в реку. Две птицы обнаружились сразу, еще одна чуть дальше, видимо, ее уже отнесло течением, четвертая была лишь ранена и билась на воде. Быстро прекратив ее мучения, Искусник начал выбираться на берег и смешливо фыркнул, представив себя охотничьим псом.

Лехтэ же, оглядев Атаринкэ с головы до ног, с самым серьезным видом сообщила: «Хорош!», а потом рассмеялась, забирая тушки и давая мужу одеться.

Когда Искусник с женой вернулись к лошадям, было темно. Ночь обещала быть ясной, звезды ярко мерцали, и не было видно ни следа облаков.

— С восходом Тилиона станет светлее, но думаю, нам стоит уже подумать о ночлеге. Ты говорила об озере недалеко от беседки. Мы сможем туда сейчас добраться?

*

— Конечно, сможем, — без всяких раздумий кивнула Лехтэ. — Тут относительно недалеко, рысью доедем за пол часа, а галопом и того быстрее.

Сказав, она подняла глаза и посмотрела на пока еще темное небо:

— Хотя быстрее, наверно, не стоит, у нас же последний корабль в Эндорэ не отплывает. Не хватало еще лошадей в темноте покалечить.