Линия перехода

Спустя пару часов она всё так же сидела на полу, привалившись к стене, только уже одетая. Здесь, наверху, был не такой влажный воздух, и высохло всё быстро. А вот жарко было и здесь, но всё-таки на каменном полу спать вредно для здоровья. Когда за окном почти стемнело, она поняла, что сегодня уже никто не придёт, и что искусственного освещения здесь нет. Поэтому стала раздумывать, как устроиться на ночлег. И придумала: закрепила сеть за трубу и окошки. Натянула её с трудом, зато когда растянулась на получившимся гамаке, порадовалась: он почти не провисал под ней. И быстро уснула.

Утром Лара проснулась поздно, потому что пасмурно было. На всякий случай собрала вещи, приготовившись к вызову на допрос или казнь. Снова уселась к стене, раздумывая, как найти спасение. В этом мире помочь ей может только У-у. Но даже если кто-нибудь согласится Лару выслушать, она даже не сможет правильно назвать имя подруги. Ждать пришлось недолго, послышался грохот открываемых последовательно дверей, и в камеру вошло шесть осьминогов. Они встали по обе стороны дверей, потом вошёл седьмой, держа в передних щупальцах плетёную корзину, и протянул Ларе. Она попыталась взять корзину, но он из щупалец её не выпустил. Пришлось взять всё то, что принесли, и переложить на аппарат. Осьминоги продолжали стоять. То есть всё это следует съесть в их присутствии? Есть хотелось, но кто знает, как пойдёт ей здешняя пища? А, в конце концов откуда эти аборигены знают, как питаются чудовища? Лара взяла коробку с чем-то сухим, похожим на слипшиеся хлопья, и засунула её за пазуху. По рядам осьминогов пронёсся писк. Тогда она схватила коробочку с жидкостью и засунула туда же. И снова писк ужаса. Лара сложила руки на груди, придерживая коробки, чтобы не пролить это питьё на живот.

– Ух ты, вместе с посудой слопал, – прошептал кто-то из стражи с восторгом.

Они ещё немного постояли, потом тот, что с корзиной, понял, что посуду Лара выплёвывать не собирается, развернулся и вышел. За ним камеру покинули все остальные. Затихающие шлепки щупальцев, последовательно удаляющийся лязг закрываемых дверей – и тишина. Лара вытащила из-за пазухи провиант и снова поставила на аппарат. Подумав, решила начать с жидкости. Макнула пальцем, попробовала на язык. Слегка солоновато, но пить можно. Сделала перерыв в ожидании последствий. Через час отломила кусочек от того, что она решила назвать пиццей. Похоже на подсушенный пресный хлеб. Ещё через час съела остальное. Плохо не было, было даже хорошо.

Вечером пищу принесли ещё раз. Поступила Лара с ней подобным же образом. Ещё услышала, как в коридоре, пока запирали дверь камеры, один из осьминогов сказал:

– Ты заметил, что колдун совсем сухой? Не сегодня-завтра помрёт!

Лара взяла это себе на заметку. Здешние осьминоги – водные обитатели. Помнится, У-у перед сном намачивала постельное бельё. То-то осьминоги косились на сено, на котором Лара сидела! А обычный здешний узник спал бы на мокрой траве, заткнув дырку под трубой и дав возможность воде подкапывать на пол и не давать траве высохнуть.

На третий день после утренней кормёжки тюремщик-осьминог вновь открыл камеру и запустил всего одного посетителя, который нёс в передних щупальцах метлу. Этот уборщик поднял такую пыль, что тюремщик завопил на него и убежал в коридор. И тогда уборщик ткнул в руку Лары своим щупальцем. В ладонь её переместилось что-то завёрнутое в лоскуток. Когда Лару закрыли, она развернула лоскуток и увидела мастерски выполненный рисунок дракона. У-у подала весточку! Лара подняла с пола упавший из лоскутка кусочек грифеля, и как смогла нарисовала рядом осьминога и человечка, сцепившихся щупальцем и рукой.

В дальнейшем уборщика стали запускать в камеру ежедневно. Из реплик стражников, сопровождавших того, кто приносил кормёжку, Лара поняла, что уборщик этот – полубезумный старик, который не боится колдунов, и что до него все уборщики под страхом смерти отказывались заходить сюда. А этот не отказывается, и даже без сопровождения!

И вот настал день, когда уборщик приволок с собой квадратное ведро с водой, пару швабр, какие-то не то скребки, не то лопаты. Надо полагать, генеральная уборка. Тюремщик из коридора ныл: «Сколько мне тебя ждать?», а уборщик в ответ буркнул: «Да чего ждать, закрой и приходи через обычное время!» Обрадованный тюремщик даже не дослушал, радостно загремев запором.

Услышав грохот дальних дверей, уборщик опустил свою утварь на пол и спросил:

– А ты точно по-нашему не понимаешь?

– Понимаю, – ответила Лара не задумываясь.

– Я чувствовал! – воскликнул старик.

– Ты эмпат, как и моя подруга?

– Ты и это знаешь?

– Я заметила, что ты чаще чем окружающие меняешь цвет. Я вас особенно не различаю, даже если бы У-у сейчас появилась, едва ли бы её признала. Но она очень часто меняла цвет, и он был чистый. А остальные… они какие-то грязно-серо-голубые, иногда слегка зеленеют, коричневого как-то видела.