Лис Севера. Большая стратегия Владимира Путина

Отдавая себе отчет в том, что темы, поднятые в этом очерке, требуют каждая отдельного и обстоятельного рассмотрения, подведем краткий итог разговора о византийских истоках стратегического арсенала Путина. Уязвимое геостратегическое положение и дефицит ресурсов для ведения постоянных войн на всех фронтах подвигли Византийскую империю к расширению стратегического арсенала за счет дипломатии, а также к включению в пространство стратегического действия всей обозримой ойкумены — от Северной Африки до Скандинавии, от Пиренейского полуострова до Прикаспийских степей. Это существенно расширяло для империи набор сценариев в каждый текущий момент реализации большой стратегии. Именно поэтому, а также потому, что в основании византийской стратегии находилась православная вера и, соответственно, формулировалась миссия, Византия стала образцом и источником вдохновения для большой стратегии Путина.

Стратегический талант Путина, использование им максимально широкого арсенала стратагем из разных культур в такой же мере радует нас, в какой приводит в замешательство его западных «партнеров». У Путина мы видим в основе своей византийскую стратегию, которая потом получает западную (линейную, рассудочно-логичную) интерпретацию, — и этот завершающий стратегический ход (несоответствие действия и языка описания) вводит западных «партнеров» в ступор, а иногда наводит на них мистический ужас перед «драконом, сокрытым в облаках». Американцы и европейцы думают, что с ними ведет большую игру «европеец» Путин («немец в Кремле»), а на самом деле большую игру ведет «Лис Севера», как назвал Наполеон Кутузова, и истинно византийский стратег, прошедший факультативно китайскую и западную школу.

Немудрено, что западные политики регулярно удивляются тому, что Путин раз за разом выигрывает партии, притом что у него на руках до недавнего времени всегда были более слабые карты.

* * *

В заключение этого очерка необходимо отметить еще два принципиальных момента. Первое: как и обещал, я попытался расшифровать большую стратегию Владимира Путина, определить ее параметры и основные источники стратегического знания, прояснить большие цели. И вот как раз в отношении последнего есть одна недосказанность. Дело в том, что цель, которую поставил себе Путин с приходом к власти (как я уже писал в статье «Россия на рубеже тысячелетий», опубликованной 30 декабря 1999 года), достигнута. Путин смог обеспечить стране те почти 20 лет на сосредоточение, которые просил в свое время и не получил Петр Столыпин. И Путин использовал это время предельно эффективно, за очень короткий (с исторической точки зрения) срок восстановив для России статус великой державы и вернув ее в первый эшелон государств мира, превратив в один из важнейших центров принятия решений. Более того, во время исторического выступления 1 марта 2018 года Путин показал, что у России есть еще время, так как на обозримый срок она обеспечила себе стратегическую безопасность. Но тогда возникает вопрос: а что теперь?

Я вспоминаю реакцию писателя Захара Прилепина на последнюю прямую линию Путина. Прилепин тогда сказал, что все было хорошо и правильно, но чего-то явно не хватало: большой идеи. Так что с этой большой идеей? Ее больше нет? И тут мы оказываемся на развилке. С одной стороны, есть полное ощущение, что еще ничего не закончено и что большая стратегия Путина, как в китайских стратагемах, определена не только далекоидущим планом, но и неким предельным замыслом, превосходящим все наличные понятия. Что это может быть? Переустройство мира, «новая Ялта» и «новый Бреттон-Вуд»? Укрепление Большой Евразии и создание мегарегиона от Северного Ледовитого океана до Индийского и от Атлантического до Тихого с Россией в центре? Гадать сейчас не буду, пусть это станет темой для следующего очерка, быть может, футурологического. Однако скажу, что сейчас, после достижения поставленной самому себе и России цели, Путин, скорее всего, обратится к «тылу», нарастающие процессы в котором могут сорвать любые следующие цели и достижения России в мире.