Литконкурс Тенета-98

— Не беспокойтесь. За большинство не поручусь, но я сам ваши названия понимаю. И я не один такой, есть еще головастые ребята. А документацию сейчас дам.

Леший повернулся к колоде, на которой стоял компьютер. Оказалось, что это — не колода, а что-то вроде тумбочки. На передней стороне располагалась дверца, искусно замаскированная под общий фон. Леший распахнул ее, запустил руки внутрь и, сосредоточенно пыхтя, начал вынимать громоздкие инкунабулы, одни складывая в стопку около себя, а другие откладывая в сторону по одному ему понятному признаку. Я с интересом наблюдал за ним, как вдруг откуда-то сверху раздался скрип.

Я поднял голову.

В потолке открылся люк.

— Не пугайтесь, это глюк, — сказал Леший, даже не оборачиваясь.

— О, йа, Хайнер Глюк, к фашим услугам! — приглушенно донеслось сверху.

Из люка выпала здоровенная связка воздушных шариков, как только он ее протиснул! И уже на шарики спрыгнул небольшого роста человек довольно гротескного вида. Он был одет в панталоны неопределенного цвета и черные потертые ботфорты выше колен, засаленную университетскую мантию и съехавшую набок квадратную университетскую шапочку с кисточкой. Из-под покосившегося белого парика с косичкой выбивались непокорные рыжие вихры, веснушчатое лицо с голубыми глазами, просто излучавшее обаяние, украшали небольшие очки. С первого взгляда было видно, что на такого человека если и можно сердиться, то исключительно заочно. В руках Хайнер Глюк сжимал огромный потертый портфель самого бюрократического вида, какой только можно себе представить.

В результате приземления Глюка несколько воздушных шариков лопнули с громким треском, а остальные он принялся засовывать в свой портфель, неожиданно распахнувшийся прямо-таки до необъятной ширины.

— Вот, знакомьтесь, — сказал Леший — магистр астрологии Веймарского университета, Хайнер Глюк. На два вопроса о нем я не знаю ответ: войдет ли он хоть раз по-нормальному, и чего нет в его портфеле. Иван Петрович Рюриков, согласившийся помочь нам с нашей проблемой в сети.

— Это хорошо, — сказал Хайнер, закрывая портфель, — Я думаю, фам тут понравится.

Он отряхнулся, поправил шапочку и парик, опять открыл портфель и достал оттуда мандариновое дерево в кадке, увешанное мандаринами.

— Угощайтесь! — сказал Глюк, а сам вдруг заграбастал яблоко с экрана компьютера и принялся смачно хрустеть. Экран погас.

— Ну что ты наделал! — с досадой воскликнул Леший.

— Та ладно фам, стелайте перерыфф!

От яблока в момент остался один огрызок. Хайнер опять нырнул в свой портфель, да так, что снаружи остались только болтающиеся ноги. Из портфеля донеслись самые разнообразные звуки: стук, треск, скрип, громыхание каких-то жестянок, даже, по-моему, собачий скулеж… Наконец, Глюк кончил в нем рыться и вынырнул наружу с видом, с каким укротитель в цирке вынимает голову из пасти тигра, за всю свою жизнь ни разу не чистившего зубы. В руке он держал кочан капусты. Стоило пустить кочан катиться там, где раньше катилось яблоко, как картинка на экране восстановилась, хотя зрелище было еще более занятное.

— Скашу фам по секрету, в более южных краях обычно используют ананас, — сказал Глюк таким тоном, каким сообщают великую тайну, и заговорщицки нам подмигнул.

Портфель захлопнул пасть, зато Леший распахнул ее, заразительно хохоча. Я уже знал, как он это умеет, да и сам устоять не смог. Хайнер лукаво глядел на нас, поблескивая стеклышками очков, потом снял их и протер краешком своей мантии. Уж не знаю, стали ли они от этого чище. Протерев очки, Глюк водрузил их на место, удовлетворенно потер руки и повернулся ко мне.

— Итак, Ифан Петрофичч, Фы тоже сетевик, как и я, а значит, будем работать цузамен, фу, черт, как это по-русски… Софместно!

— Ихь ферштее этвас дойч (я немного понимаю по-немецки), успокоил я его.

— Зато я не ферштее, укоризненно сказал Леший.

— Та уш, лучше будем гофорить по-русски.

Люк в потолке все это время был открыт, но мы начисто про него забыли, как вдруг на плечо Лешему опустился влетевший через него Дятел.

— Хорошо сидим? И без меня… — с легкой обидой в голосе сказал он.

— Прости, пошалуйста, — отозвался Хайнер, — но у них тут не было фесело, пока я не пришел.

— Я только объяснил Ивану Петровичу ситуацию. Он согласился для нас поработать.

— А документацию по вашей технике мне так до сих пор и не дали. Леший было за ней полез, да Глюк на нас свалился.

— Ага! Он как услышал эту вашу присказку, с тех пор только так и появляется. Благо может сделать люк в любом месте любого потолка. А Леший про его люки всегда забывает, а от них сквозняк, между прочим.

— О, йа, Ежи Сквозняк — отличный парень. Я-таки его сюда из Варшавы перетащу.

— Не увиливай. Все мы из за тебя насморк схватим.

— Фот фсегда он меня, как это… О! Пилит. Прилетит, сядет на плечо и пилит.

— Ну, ну, не плачь. Я ж по дружбе. Ты ведь прекрасно знаешь, что на тебя невозможно сердиться. И пользуешься. Ну, ладно. Замнем для ясности. Ивана уже поселили?

— Вроде бы да, но я там еще не был. Леший сказал, ты покажешь.

— Покажу, покажу. Вот еще что: Ивану сейчас, пожалуй, мандаринов маловато будет!