Литконкурс Тенета-98

Дана развернула листок (он приятно захрустел и спружинил на сгибах). Стихи были выписаны огромными зелеными закорючками, с отростками, извивами и черточками по бокам и Дана, которая вовсе не умела читать, вдруг поняла эти значки и звуки, которые колыхались в каждом из них, будто вода в стакане. Она радостно рассмеялась. Это были ее закорючки, которые она рисовала уже давно, изводя целые тетрадки, но кто бы мог подумать, что из них можно сложить такой понятный и длинный текст!

— Я выучу это — сказала она. — Это вовсе не сложно. Мне прийдется идти еще куда — нибудь?

— Да, но недалеко и это будет не пустыня, а так…Просто приятная прогулка. Мы ведь почти у цели…

— Мы почти пришли? — голос Даны задрожал от радости, но она сдержалась и спросила, слегка притопнув ножкой. — Ты ведь не обманываешь меня? Мы прийдем туда, где есть подарки и всякие интересные вещи? Туда, где еще никто не был?

— Никто- никто…

— И где меня ждет ОН — Дана перешла на шепот, что бы не вспугнуть счастье. — Он, большой сюрприз?

— Совершенно верно. Туда, где живет он и где будешь жить ты. Ведь ты станешь большой, всемогущей…

— Всемогущей — прошептала Дана- Всемогущей девчонкой…

— Госпожой Всемогущей Девчонкой — строго поправил Провожатый. — А теперь вперед, не будем терять времени.

— Не будем. — Дана встряхнула головой, рассыпав волосы в ровное, блеснувшее на солнце, каре и пошла прямо по тропе, не гладя на дорогу, потому что в руках ее был развернутый лист и она уже зубрила слова, шевеля беззвучно губами.

…На пустой поляне камень дернулся и грузно перевалился на прежнее место. Пестрая, розовая с зеленым, бабочка присела на его бок. Трещинки, из которых выбивался синий мох, раскрылись широко, слились в расширяющуюся воронку и не успела бабочка опомниться, как на ней с хрустом сомкнулись каменные губы…

****

…— Ну как она? — спросила Анна.

Пит осторожно прикрыл дверь и отошел внутрь комнаты.

— Чудесно. Улыбается.

Он сел в кресло напротив низкого стеклянного столика, налил четверть стакана апельсинового соку и подняв на уровень глаз, принялся рассматривать кружение оранжевой мути.

— Одеяло на полу?

— Нет.

— Ты как будто очень доволен….Но я думаю, что это вовсе не значит, что можно уже не беспокоиться. Все может повториться в любое мгновение. Мы должны…мы просто обязаны обратиться к врачу.

— По какому поводу?

— По поводу твоего ребенка!

Пит еще глубже забился в кресло и продолжил изучение процессов, происходящих в его стакане. Он избрал такой метод глухой обороны после того, как выяснил, что его моральных и физических сил не хватает даже на первые десять минут полновесного скандала. Нужно было прежде всего успокоиться и он покачивал стаканом, чувствуя, как с каждым броском жидкости на холодные стенки улетучивается гнев, уступая место тупой усталости.

— Тебе нечего сказать? — с горечью спросила Анн. — Ты что, не видишь, что с ней что-то происходит?

— Ничего особенного…

— Ах, так…

— Ничего такого, что требовало бы вмешательства врача.

— А то, что ребенок мечется во сне и стонет?…То, что она сбрасывает одеяло и, несмотря на это, горячая и вспотевшая? Неужели тебя не волнует, что ребенка постоянно мучают кошмары?

…Сок на мгновение дрогнул но снова вернулся к размеренному движению…

— Меня волнует, когда ребенка мучают кошмары. Я просто хочу сказать, что НАШЕГО ребенка кошмары не мучают.

— Меня просто бесит твоя уверенность!..

— Но почему же ты не хочешь поверить мне?…Послушай, я прочел груду книг, я могу уже организовывать платные курсы по этой теме и выступать консультантом в триллерах. Я пытаюсь объяснить тебе, но ты не веришь, или не хочешь верить…

— Я просто вижу, что происходит с Даной — резко ответила Анн.

— Но ты тоже постанываешь во сне сбрасываешь одеяло, а я иногда произношу пламенные речи и даже падаю на пол. Понимаешь, когда человек засыпает, он вовсе не превращается в бревно, жизнь продолжается даже ночью и есть границы активности, которые считаются нормальными. Кошмар вреден тем, что человек просыпается, что он вообще не может, или боится заснуть, а если и спит, то после просыпается измученным и уставшим…Дана просыпалась хоть раз? Нет, она спит, как сурок, а утром встает бодрая и свежая. К тому же она сама хоть раз жаловалась, что…

— Ты просто бессердечный тип — тихо произнесла Анн.

Она подошла к окну. Нужно было что-то сделать, уйти от обиды и раздражения. Прижаться к холодной поверхности до боли, так, что бы заломило в висках и не чувствовать уже ничего, кроме этой боли и темноты, заползающей снаружи. Голые деревья за окном размеренно качались из стороны в сторону, исхудавшие ветви проносились мимо тусклого лунного диска, будто стремясь схватить, сцарапать его с неба, но вечно промахивались и тут же заходили на новую попытку.