Лицом к лицу

Выйдя на площадь, Иона и Корнелий зашли в читальню. Кучер Датико действительно оставил здесь газеты, но все они были недельной, а то и десятидневной давности. Перед читальней, которая превратилась для Карисмерети в своеобразный клуб, стояли крестьяне, солдаты, несколько студентов. Все они обменялись приветствиями с Ионой и Корнелием. Узнав, что Корнелий уже три недели живет в Карисмерети, студенты удивились, почему он нигде не показывается. Двое из них, Бидзина Шарабидзе и Гиго Тавадзе, товарищи Корнелия, вспомнили Тифлис, события в Александровском саду, поинтересовались, где теперь Евгений. С Бидзина Шарабидзе и Гиго Тавадзе стоял Нико Гоциридзе — смуглый и рослый молодой человек, некогда учившийся в военно-медицинской академии. Примкнув к большевикам, он вместе с Вано Махатадзе принимал участие в штурме Зимнего дворца. Тогда они и подружились.

Вскоре на площади показался и Вано Махатадзе. Получив сведения, что крестьяне Карисмерети и ближайших деревень настроены против правительства, что они готовы действовать заодно с возвратившимися с фронта солдатами, Краевой комитет направил Вано Махатадзе для руководства восстанием.

Вано сопровождали Галактион Гелашвили и Ражден Туриашвили.

В Карисмерети в это время проживал еще один студент-медик, учившийся в Киеве, — Кирилл Медзмариашвили. Он хорошо знал семью Корнелия, его братьев.

— Мне очень хотелось бы повидать Степана, моего бывшего учителя, — сказал Медзмариашвили. — Он замечательный педагог и прекрасный человек. После окончания гимназии мы устроили экскурсию и пешком обошли с ним всю Грузию.

Медзмариашвили стал вспоминать, какие города, деревни, монастыри, крепости, исторические памятники увидели экскурсанты.

— Очень интересная была экскурсия! — улыбнулся низенький, маленький студент, обнажив при этом свои редкие зубы. — Жаль только Бачуа Курашвили обескуражил нас немного, когда мы зашли в Сачхере к Акакию Церетели.

— А что он сделал? — спросили в один голос студенты.

— Акакий пригласил нас к обеду. Старик был в хорошем настроении и все время шутил. Своей старшей сестре, старой деве, сидевшей с нами за столом, он говорил про нас: «Видишь, какие женихи пожаловали к нам, один другого лучше…» А Бачуа в это время и показал, какие мы замечательные женихи. Взяв огурец, очистил его, разрезал на части и стал делить между гостями. Но как? Возьмет кусок огурца, насадит пальцами на вилку и преподносит: сначала сестре Акакия, потом ему самому, потом нам…

Все засмеялись.

— Жаль, что Акакий не дожил до наших дней, — заметил Иона, разворачивая газету «Эртоба», — поглядел бы, какие дела у нас творятся! — Затем стал читать вслух новости десятидневной давности, известные в Карисмерети с того дня, как сюда приехал Эстатэ Макашвили.

Иона прочитал правительственное сообщение о Душетском восстании:

— «Наши войска прошли Ананури и Пасанаури. Взято в плен до трехсот бунтовщиков… Нами был открыт огонь из двадцати восьми орудий. Самолеты сбросили бомбы в лагерь большевиков…»

— Интересно, где были эти орудия и самолеты, когда меньшевики воевали с турками? — заметил, улыбнувшись, Вано Махатадзе.

— Самолеты они получили недавно… — пояснил Медзмариашвили. — Это немецкие…

— Да, — вмешался в разговор Галактион Гелашвили, — меньшевики очень храбры, когда ведут войну против крестьян, а не против турок!

— С Турцией получилось так, — возразил Гиго Тавадзе, — потому что наше правительство не знало, как ему быть: вести войну с внешними врагами или подавлять восстания внутри страны.

Гелашвили не сразу нашелся, что ответить. На помощь ему пришел Вано Махатадзе, знавший, что Гиго махровый меньшевик.

— Вы, меньшевики, — начал он сразу горячо, — обрекли рабочих на голод и кабалу, вы обманули крестьян, которые так и остались без земли, а теперь удивляетесь и спрашиваете: почему рабочие и крестьяне против вас? Вы оторвали грузинский народ от русского народа, вы подписали в Поти постыдное соглашение с Германией, по которому Грузия превратилась в германскую колонию. Вы отдали немцам все — и наши железные дороги, и наши природные богатства…

— А все вышло так потому, — перебил его Гиго Тавадзе, — что вы, большевики, занимались только анархией и восстаниями. Наш народ вынужден примириться с господством немцев в надежде, что они наконец установят порядок.

— Устанавливают уже! — рассмеялся Махатадзе. — Помогают вам, меньшевикам, расстреливать крестьян и заботиться о помещиках, чтобы никто их не трогал, чтоб жилось, как в царские времена. Вы хорошо знаете, что вашу, меньшевистскую, власть народ не хочет признавать. Он ненавидит ее. Вот почему вы держитесь за Германию. Вы готовы уцепиться за кого угодно, лишь бы заставить народ повиноваться вам.

— Правильно! Правильно! — раздались голоса из толпы.

— Независимость, о которой кричат меньшевики, — обратился Вано Махатадзе ко всем собравшимся, — это обман! Они защищают независимость богачей, помещиков и тунеядцев!