Лицом к лицу

— Черепица и дрань сложены в подвале, можешь взять оттуда, — распоряжалась Тереза.

— Видел, там ее, этой драни, всего штук двадцать, а крыша-то, поди, почти вся прогнила. Заново ее нужно покрывать, — наставительно отвечал хозяйке плотник.

— Ты делай то, что тебе говорят, и, пожалуйста, не учи меня, — рассердилась Тереза.

Юло бросил на хозяйку лукавый взгляд. Он знал ее вспыльчивый, строптивый характер. За долгие годы работы на барском дворе ему не раз приходилось вступать с нею в споры и пререкания. Вот и сейчас: она ему слово, а он ей — два. Показал на крышу рукой и закричал по-русски:

— Нови надо, Тереза, нови!

— Чтоб новую делать, деньги нужны. А где я их возьму, глупый ты человек?

Юло прищурил свои хитрые глаза и рассмеялся, тряся козлиной бородкой:

— Подожди, лиса хитрая, если у тебя нет денег, то у кого же они есть в Карисмерети?

Все это он сказал с таким простодушием, с такой притворной шутливостью, что Тереза не выдержала и тоже рассмеялась. Это придало Юло еще больше храбрости, и, хихикая, он схватил Терезу за руку.

— Ох, лиса, лиса! И хитрющая лиса! Насквозь тебя вижу!

Тереза расхохоталась так громко, что из кухни выбежала вся прислуга — посмотреть, с чего это барыня так развеселилась.

Но это продолжалось недолго. Тереза быстро взяла себя в руки.

— Откуда у меня деньги? — начала жаловаться она во всеуслышание. — Какие такие доходы могут быть у меня, несчастной вдовы? Ведь это не прежние времена, когда жив был муж-доктор и больные, кто пешком, кто на арбах, являлись к нам во двор, точно на базарную площадь.

— Подожди, Тереза, — ответил Юло, — жаловаться тебе не на что. Георгий оставил тебе хороших детей. Евгений и Степан тоже, должно быть, не маленькие деньги в городе загребают.

Тереза нахмурилась.

— Теперь сколько ни зарабатывай, все равно денег никакой семье не хватит. А ведь мне Корнелия нужно поддерживать, образование ему дать. Вот, погляди, он все еще как ребенок — с утра балуется с Агойя во дворе.

В конце концов Юло договорился с барыней.

На следующий день с утра он остругал новые стропила и подпорки, вынес из подвала дранки и поднял все это на крышу кухни. Почти до самого вечера он ползал там на корточках, стучал молотком, вбивал гвозди, которые для удобства держал в зубах.

Корнелий поднялся по лестнице на крышу и сел рядом с плотником. Отсюда вся деревня — как на ладони. Виден был базар, на котором толпились люди, карисмеретские поля, дальше — зеленые горы, а за ними, совсем далеко, длинная белая гряда Кавказского хребта.

Юло сразу же нашел Корнелию дело:

— Подавай-ка дранки!

Работа стала спориться. Старый плотник накладывал новую дранку на старую, скреплял концы их рейками и ловко загонял в них длинные гвозди. При этом он что-то напевал себе под нос и в своем залатанном, когда-то голубом архалуке покачивался на крыше, точно трясогузка.

— Ты кто — национал-демократ, федералист или меньшевик? — неожиданно спросил он Корнелия.

— Ни тот, ни другой, ни третий, — ответил, смеясь, Корнелий.

Юло вколотил еще пару гвоздей.

— Что национал-демократы, что меньшевики, — заметил он с безнадежностью, — ни те, ни другие не нужны народу. Народ с голоду помирает, а они знай себе жиреют, точно борова. Видал наших комиссаров — Иокиме Абуладзе и Поликарпа Попхадзе? Им ли о мужиках заботиться?..

Юло женился поздно, но детей у него было много. Чтобы прокормить их, ему приходилось и в поле работать, и в деревне плотничать. Он никогда не знал отдыха и потому рано состарился.

Время от времени, устав сидеть на корточках, плотник высвобождал ступни своих ног из чуст с примятыми задниками, упирался в стропила и шевелил кривыми, онемевшими пальцами, походившими на больших огородных гусениц. Ступни его покрывала, казалось, не кожа, а древесная кора. А ладони были такими мозолистыми, что он свободно клал на них, словно на жестяной лист, раскаленные угли.

Помолчав, Юло снова возобновил разговор с Корнелием.

— Мой Буча, знаешь, — начал он, — плохо учится. Может быть, поможешь ему?

Проходившая в это время по двору Тереза взглянула на крышу и, заметив, что Корнелий беседует с плотником, крикнула сердито:

— Не отвлекай, бога ради, его от работы! Ведь он хоть до самого вечера готов болтовней заниматься!

Юло ухмыльнулся, как он это делал всегда, когда строгая барыня делала ему замечание.

— А оно так и есть, — не замедлил он ответить, — дело к вечеру уже подходит. Ты лучше скажи, хозяйка, что на ужин готовишь?

— Только о еде и думаешь, старый лодырь. Лучше б работал как следует. Об ужине заговорил, взгляни-ка, где еще солнце!

Юло показал рукой на запад:

— Взглянул… сейчас зайдет.

С колокольни карисмеретской церкви донесся звон колокола. Тереза и Юло сразу оборвали спор и набожно перекрестились.

Солнце медленно опускалось за лес. Еще через некоторое время теплый ветерок донес с базара пьяные голоса и звуки шарманки.

— Эге, солдаты кутят, — сказал Юло.

Корнелий взглянул в сторону базара. За ветвями густых лип виднелись крытые черепицей лавки и духаны.

3