Любовь

«Как же это так? — размышлял булочник. Он сам не заметил, как замедлился. — Не понимаю. Ладно, не нравится Володе — он старый дуралей. Но почему Женечке не нравится? Ведь это вкусный, сладкий торт… И необычный. И такой он, ну…» Антон беспомощно огляделся в поисках метафоры. Солнце уже совсем поднялось, Москва проснулась, липы, высаженные на тротуаре, расправляли ветки. «Ну вкусный он! А не нравится. А вдруг?.. Нет, не может такого быть. Правда, я ведь очень хорошо помню, как консьержка Мария Александровна в прошлом году скривила губы, прежде чем откусить кусочек. И Толя мрачный каждый год приходит… Но он же и вообще мрачный, да? Да. Витя с Аней всегда отказывались… Что это ты за глупости думаешь, Антон? Как маленький. А ну перестань!» Булочник гордо поднял голову и втянул живот. «Ты клевый булочник. А “Москва” — клевый торт. И все тут!»

Если не считать скучных гастрономов, которые в любом месте одинаковые и везде плохие, магазин № 3 был самым шикарным магазином во всем Тверском районе. Он мог похвастаться невиданным разнообразием товаров для пищеварения. Там было все: бакалея, молочная продукция, хлебобулочные изделия, напитки, деликатесы, колбасы, квасы и даже алкоголь. Заведовал магазином дряхлый африканский старичок Отелло, который в юности, говорят, отличался ревностью и буйным нравом, уехал от каких-то проблем в Россию, купил здесь магазинчик и сам работал в нем кассиром. Он был черным как ночь, а на груди, по слухам, имел целую россыпь шрамов от кинжала. Покупателей в его магазине обычно было немного: во-первых, его побаивались, во-вторых, Отелло сильно завышал цены.

Булочник зашел в магазин (на двери висели колокольчики, чтобы Отелло не проспал посетителя) и поздоровался с хозяином.

— Здравствуйте, здравствуйте, булочник Антон. Что это вы в таком виде?

— В каком, Отелло?

— В растерянном! По вам сразу видно: что-то неладно. Не спорьте! Я старый человек и многое повидал. Что случилось?

— Отелло, понимаете, я вот уже в третий магазин хожу, и нигде нет вареной сгущенки.

— Кого?

— Вареной сгущенки.

— Как нет вареной сгущенки?

— Не знаю!

— И в этом ваша трагедия?

— В этом, Отелло.

— Не понимаю я вас. Разве же вареная сгущенка — это трагедия?

— Не вареная сгущенка, Отелло, а ее отсутствие. Трагедия! Самая настоящая трагедия!

— Ладно! Не кричите. Сейчас продам вам баночку. Это сгущенка от лучших коров по обе стороны от Альп. Я знаю их имена. Коров. Знал. Но забыл. Это очень хорошие коровы.

Отелло поковылял к коробкам, на которых каллиграфическим почерком было выведено: «Запасы», и рылся там добрых десять минут.

— Ни одной баночки! Бывает же такое. Я еще помню тех коров…

— А обычная сгущенка у вас есть, Отелло?

— Такую не держим. А зачем вам, булочник Антон?

— Я пеку торт «Москва», Отелло, каждый год пеку. На весь дом.

— Торт «Москва»?

— Торт «Москва».

— Эту гадость?

— Почему гадость, Отелло?

— Потому что это противно всякому вкусу! Столько есть тортов замечательных. А «Москва» — это гадость! Понапихали всего в одно место, полили красной глазурью и радуются. Это пошлость, Антон! Искусственное создание. Бросьте эту ерунду! Ею занимаются только мерзкие люди. А вы приготовьте, например, «Наполеон». Вот это действительно торт. Настоящий. У меня он, кстати, есть, летел с самого берега Роны. Купите?

Булочник Антон обегал еще много магазинов, забрел довольно далеко, но нигде не нашлось ни единой баночки сгущенки.

Он не спешил обратно. Люди выходили из зданий на обед, а булочник Антон смотрел на свою пижаму и размышлял. «Невкусно. И правда, что ли, невкусно? Приторный? Да, приторный, есть такое дело. Много всего? Ну да, чересчур много всего. И цвет такой. Вырви глаз. Ядреный…» Булочник остановился. Напротив стоял дом — его дом, многоквартирный дом на Лесной — и Антон приметил каждую трещинку на его стене, каждое грязное окно. Он почувствовал себя таким опустошенным, словно вместе с баночкой сгущенки у него украли душу. «И что же получается, я плохой кондитер? — Антон поглядел на свои толстые морщинистые руки. — И зря готовил? Все это время зря готовил?»

Вдруг из ниоткуда появился Саша из пятьдесят шестой — маленький демон, гроза двора. На одном плече портфель («Прогуливает школу», — подумал булочник Антон), руки в чем-то измазаны, а ухмылка такая, что только держись.

— Ну че, готов?

— Что готов?

— Торт твой!

— Ну, как бы это…

Антон хотел что-нибудь выдумать, но ощутил страшную усталость. Даже рта не смог раскрыть.

— А знаешь, что он никому не нравится?

— Кто?

— Торт твой! Мне мама говорила. Что торт у тебя невкусный и все едят его, только чтобы тебе понравилось. А на самом деле им не нравится.

— А тебе нравится?

Саша засунул два пальца в рот и притворился, что его тошнит.