Любовь без поцелуев (СИ)

Блядь, Игорь, мне его убить захотелось! Он вообще башкой тронулся! Чтобы я – я, Стас Комнин, что-то кому-то вернул? Ещё чего! Такой порядок тут у нас. Если ты новенький и шибко борзый, то будь, как говорится, готов к труду и обороне. А как иначе? У меня, что ли, не так было? У всех так было. Если кто-то думает, что здесь он сможет жить сам по себе, то он самый последний мудак и величайший в мире долбоёб. Нет, правда! Поговорили бы они по-хорошему со мной, денежку бы отстегнули, народ бы угостили – и всё было бы чин чинарём, ну а так – извините. Как говорил Макс: кто вам теперь доктор, кроме патологоанатома? Но Игорь, Игорь, сука! Я сильней нажал на лёд, у меня уже была вся футболка мокрая от подмышки и ниже, вода стекла на подоконник, а рука всё никак не остывала.

Он, значит, ради этой стервы, которая в его сторону только плюнула, решил против меня пойти? Вот сволота казанская! Знает же, чем такое кончается. Вот Танкист – был да сплыл. Тусит теперь с Евсеевыми, нихуя у него нету, как я слыхал, от Таримова недавно знатно огрёб, потому что мопед продал, а привычка понты нарезать осталась. Но Игорь!

Он пожалеет, конечно. Быстро пожалеет. Танкист уже пожалел, и многие жалели. И эти двое, близнецы, тоже. Я знаю, что надо делать, что буду делать завтра. Кому что надо сказать, кого о чём предупредить. Перетереть с Люськой – у девок своя тусня. Таримов тоже… Он на что-то знатно залупился на Азаева, а тут недавно подошёл ко мне, предложил коньяка выпить. Ну, я тогда, конечно, отказался, но вежливо. Понятно, ему надо, чтобы я с Азаевым ему помог разобраться конкретно, а я с удовольствием – мне есть, что ему предъявить. Я ещё подставу с ножиком не забыл. Я ещё нападение на Макса не забыл.

Евсеевы мне дохуя должны ещё с позапрошлого покера. Что она там говорила? Фамилия у меня перекрученная? Я сам её себе выбрал. Таракану она будет жаловаться? Она что, серьёзно думает, что его хоть что-то, кроме бабок, тут ебёт? Что он мне сделает, Таракан-то? После того, как Макс его на место поставил? Нихуя. Никто и нихуя мне не сделает теперь…

Захотелось разбить стекло – кулаком, чтобы по руке потекла не вода, а кровь. Захотелось выпрыгнуть в окно, как есть, без одежды, и бежать, бежать через снег, а потом упасть в сугроб и замёрзнуть, потому что отсюда мне некуда бежать. Никто нигде меня не ждёт. Никому я нахуй не сдался. Даже Игорь, которого я тут опекал, которого бы без меня сожрали с дерьмом… Из-за какой-то стервы!

Рука дошла до стекла. Я убрал её, и почти сразу растаявший отпечаток снова начал затягиваться льдом, тонким, как целлофан, напоминающим поломанный подлесок летним утром, когда бежишь по лесу. В темноте маячило светлое пятно – неполная луна. Если я сейчас сбегу и сдохну там, под этой луной, сколько народу вздохнёт с облегчением! Только Банни расстроится. Игорь вернёт коробочку этой стерве, может даже с кольцом… А что? Я всё равно его не смогу носить, оно не для моих разбитых костяшек, я купил его для человека, который навсегда уехал, который не вернётся, и, если я сейчас сдохну, никогда об этом не узнает.

Я вытер лицо и пошёл спать. Я ещё не сошёл с ума. Перед сном я приоткрыл форточку и стянул с Игоря одеяло, спрятав его под кровать.

Утром Игорь бурчал под нос, что замёрз, но на меня не смотрел. Я же на завтраке смотрел-смотрел и увидел близнецов – парень был форме, а она – нет. Всё-таки мужчины умнее женщин – за редким исключением.

– Кажется, кто-то не понял, – сообщил я своим. – Кажется, кто-то нас не уважает. Дёма, сходи найди мне Толика. Базар есть. Игорь, ты куда собрался? Сиди-сиди, мне с тобой до уроков перетереть кое о чём надо.

С Евсеевым я разобрался быстро. Тут уж мозгов не надо иметь. Главное, чтобы Игорь не свинтил, а то быстренько побежит к этой стерве. Ну нет!

– Игорь, не тупи, – говорил я ему, пока мы шли на уроки. Хоть за руку его веди, чтобы не сбежал! – Она просто какая-то сука, которая тебя даже за человека не считает. А я твой друг.

– Я твой друг, – шептал я ему на геометрии, пока учительница тщетно пыталась соединить сломанный гигантский транспортир, – вот ты вчера повёл себя, как мудак последний, и сильно, очень сильно меня огорчил, но знаешь что? Я тебя простил. А послал бы нахуй, как Танкиста, весело бы было, а? Ты меня уже сколько знаешь, а тут вдруг… Да ещё на бабу, и ладно бы на путёвую какую, а то на сучку злобную!

– Я тебя не менял… Да отвали ты, не трогай меня! Привык Макса хватать за всё подряд! Стас, я тебя прошу, не лезь в мои личные отношения!

– Да какие отношения? Нет у вас никаких отношений! Придумал тоже, отношения. Я бы в любом случае эту рядом с нами не потерпел.

– А мы же все как-то Макса терпели!

– Ты, блядь, ещё раз Макса помянешь – я тебе, нахуй, фингал поставлю!

– Комнин, Менштейн, мне вас рассадить? Если так, прямо, надо поговорить, выйдите и поговорите, а то я себя не слышу!