Любовь без поцелуев (СИ)

– Ага, – мне некстати вспомнился Стас, демонстрирующий, как именно получались такие завитки вокруг верёвки во время казни – его учитель труда научил, тот самый, для которого я тогда коньяк заказывал. – Как чуял.

– Ты ешь-ешь… О, а это, наверное, утка по-пекински и салаты, я не понял, про какой ты, ну и заказал несколько. Ну и… – он достал из холодильника бутылку, – помянем, что ли? Свете только не говори.

События на Дубровке – так же известные, как “Норд-Ост”, терракт 2002 года

“Пятница, 13-е” – рок-фестиваль, проводившийся с 2001 по 2005 год (в 2004 выпал на февраль)

Я надеюсь, что не задела ничьи религиозные чувства, я сама люблю группу ХИМ и Вилленьку тоже. А насчёт вырождения... Ну, Токио Хотель ещё не был известен широкой общественности.

Беби-готы (женский пол так же именовался херками) – нечто вроде предков эмо, “не настоящие готы” в глазах “тру-готов” типа Спирита, который позиционирует себя, как “вампаер-гот” (позиционирует!). Шапочка – “химка”

“Романс” – группа Сплин.

====== 38. Макс. День Святого Валентина – 2 ======

Было плохо. Очень. Тошнило и знобило, отчаянно хотелось пить, и пошевелиться не было никакой возможности. Где… Зачем… Почему…

Я на чём-то лежал. На чем-то гладком и мягком. В одних штанах… Ох, как же мерзко во рту! Где я?

Сознание утягивало в глубь темноты, где крутились красные всполохи и мельтешили зелёные пятна, но я чувствовал, что если не попью – умру, и попытался открыть глаза. Оооооо!

– Ммм…

– Очнулся, ханурик, – кто бы ни подавал там голос, ему явно было меня не жаль.

– Водички… – в желудке как-то подозрительно булькнуло. Такое ощущение, что я внутри протух.

– Сейчас будет тебе водичка, пьянь малолетняя!

Я повернул голову – под веками в переносицу прошёл разряд боли – и смутно различил Спирита.

– Ты чт… Что тут делаешь?

– Действительно, что я делаю в своём собственном доме в восемь часов утра? А ну-ка, перевернись!

Чего? Да я шевелиться не могу! Ау! Ох, мой желудок обернулся вокруг своей оси… Что вообще со мной происходит? Кожа дивана под щекой такая гладкая и приятная… Ааа!!!

– Твоюжбля! – из полудрёмы, куда начал погружаться мой измученный алкоголем мозг, меня вывел укол. В задницу. – Ты же…

– Это витамины. Прочистят твой засранный алкоголем организм.

– Больно! – вот, теперь к ржавым иглам в голове и холодным червям в животе прибавилось это. Почему меня все так ненавидят? Я шмыгнул носом.

– Будь моя воля – было бы больнее, – Спирит помог мне сесть. – Будь моя воля, я бы отобрал у тебя одежду и заставил пять дней жить на полу, а потом бы выпорол. Ну-ка, обопрись на меня и пошли в туалет.

Свет в туалете резанул по глазам. Я опустился на чёрную плитку пола и прислонился к бачку унитаза. Холодненький!

– Так, филателисты! Не разбредаемся! – под нос мне ткнулось что-то мокрое. Водичка? А почему запах такой мерзкий?

– Пей. Вода с нашатырём.

Вода никак не кончалась. Я пил её и пил, проливая на грудь, а Спирит поддерживал мою руку, потому что пальцы разжимались, и щипал, чтобы я не засыпал и не давился. В какой-то момент воды стало очень много, и я едва успел склониться над унитазом – она полилась обратно через рот и нос, раз, другой, третий, мутная, с какими-то крупинками – это зрелище вызывало ещё спазмы… Наконец я проблевался, умылся и выпил ещё воды – с какими-то таблетками. В это время я отчаянно пытался вспомнить, откуда я здесь, что вообще было… Ничего не помню. Последнее, кажется, как я сижу в какой-то комнате, где очень накурено и играет музыка, рядом на ковре спит девушка в сиреневом бюстгальтере, трусах, колготках и почему-то в зимних сапогах, а я, с каким-то отрешённым любопытством, черчу на её теле линии её же перламутрово-розовой помадой. Где я был? С кем я был?

Спирит принёс мне подушку и одеяло, и я смог заснуть, чувствуя, как в голове катаются и сталкиваются, с грохотом отскакивая от стенок черепа, тяжелые стальные шары.

Проснулся я когда уже было светло и чувствовал себя, мягко скажем, не очень, но получше, чем в прошлый раз. Спирита не было в комнате, но искать его не хотелось. Я лежал, смотрел в потолок и мне было мучительно больно и стыдно. И тоскливо – обычной февральской тоской, когда зима, кажется, никогда не кончится.