Любовь без поцелуев (СИ)

– Ой, да брось, если что-то надо, я всё куплю!

– Нет, кое-что всё-таки мне надо взять, – никаким подъёмным краном меня нельзя было оторвать от Макса. Мне казалось, стоит мне только выйти, как машина тут же тронется с места, наберёт скорость и вновь исчезнет. А я останусь, как всегда. – Там бланк разрешения, надо будет к моей матери заехать, завезти на подпись… И ещё кое-что.

– Ладно, – Макс держал меня за руку и отпускать не собирался, похоже, до следующего нового года, – если так… Можно я не пойду с тобой? Тупость, конечно, – он уткнулся мне лбом в плечо, – но мне потом ещё месяц кошмары снились, что я снова здесь…. И сейчас иногда. Мне, как бы это сказать…

– У него может начаться паническая атака, – снова раздался голос с переднего сиденья, и я прямо позавидовал тому, кто подсветил этому умнику лицо «фонарём», – его потом полдня придётся успокаивать – и это в лучшем случае. В общем, весь этот день рождения – насмарку.

– Куда?

– В жопу к чёртовой бабушке! Я долго должен здесь стоять?

Перед тем, как вылезти, я снова поцеловал Макса. Как он мне отвечал, так хватаясь за меня, как было один раз – тогда, когда я нёс его на руках.

– Давай только быстрей, пожалуйста!..

– Да буквально пять секунд, я туда и здесь!

– Да вы закончите когда-нибудь обниматься?!

Я выскочил из машины, совершенно не чувствуя апрельской прохлады, и помчался назад. Хрен с ней, с курткой! Но лист и правда надо взять, а ещё паспорт, конечно, и самое главное – кольцо. Я всё делал на бегу, но всё равно, накидывая куртку и распихивая по карманам паспорт, кошелёк с деньгами, шокер, мобильник (поищу в продаже зарядку, уж Макс должен знать, где они продаются) и, конечно, шкатулочку с кольцом, мне казалось, что я еле ползу.

Солнце светило, птички пели, чёрный БМВ сверкал и переливался на стоянке. Небось все, кто может, пялятся. И директор пялится. Я обернулся и махнул рукой – если он и вправду смотрит, решит, что я его заметил. И сел в машину.

– Поехали!

Я всё смотрел и смотрел на Макса. Неважно, куда и зачем мы едем, главное, что с ним. Это по-настоящему, это он. Я снова потянулся к нему, он – ко мне…

Машина подскочила и дёрнулась так, что нас тряхнуло. Твою мать! На секунду мне показалось, что мы сейчас слетим с дороги, этот шизанутый гнал, как на пожар.

– Эй, ну-ка не гони, мазафакер хренов! Ты нас на кладбище везёшь!

– Какой же русский не любит быстрой езды?

Я кожей почувствовал, что Максу эта гонка не нравилась.

– Спирит, ты нихрена не русский! Ты еврей!

– Я коренной москвич!

– И еврей! Тормози, я сказал!

– Тебе что сказано? Тормози! А то у тебя симметричный синяк появится!

– Ой, вы посмотрите на них, – я вдруг понял, что этот придурок длинноволосый за что-то зол на Макса, – а я думал, вы желаете быстрее лететь на крыльях любви!

От последнего слова я скривился, как от сладкого, а Макс как-то дёрнулся в сторону.

– Заткнись, а? Не обращай внимания, – он повернулся ко мне, – его готическое высочество потерпел изрядное фиаско и теперь сидит дома, лечит свои синяки.

– Да пошёл он! Ты как? – я снова взял его за руки. Да, я правильно запомнил – это кольцо подойдёт ему.

– Да я-то что, – Макс покосился на нашего кучерявого водителя, – у меня, конечно, всё окей.

А то я не вижу. И это я тоже помню – как у него останавливался взгляд, как он начинал натягивать рукава себе на ладони. Что такое?

– А ты как?

– Да у меня всё просто ништяк!

– А… Ну, с днём рождения, что ли. Здоровья, счастья, радости, удачи…

– Любви! – подсказали с водительского сиденья.

Макс снова дёрнулся.

Мы ехали уже не так быстро, но всё равно толком за окном ничего не видно было, да я и не смотрел. Я смотрел на Макса и насмотреться не мог. Как же я теперь смогу с ним расстаться? Как?

Никак.

Мы говорили – и несли пургу всякую. Потому что я не знал, как ему сказать всё то, что я обдумывал всё время, о чём я думал последние сутки. Вроде всё в голове есть, а как начать? «Знаешь, Макс, я тут подумал... Понимаешь, я тебя очень люблю. Очень сильно. И я решил, что должен быть всегда с тобой, не знаю пока, как, но так и будет, потому что я всегда добиваюсь чего хочу». Бля, да кучерявый со смеху в ближайшее дерево врежется.