Любовь и бессмертие

«Тата, милая мудрая Тата, как ты была права! Ты предупреждала, а я отмахнулась. – Представляя себе её лицо, я медленно повторила её фразу: – «Любовь не иголка, любовь потерять нельзя, любовь можно убить». Теперь я знаю, как убивают любовь. С холодной настойчивостью, не испытывая сомнений и жалости. – За ночь я словно вымерзла изнутри. Снаружи я тоже мёрзла, и как ни вжимала плечи в спинку кресла, как ни обнимала себя руками, мне всё равно было холодно. – Зачем Сергей сказал то, что говорить было не обязательно? Зачем это запоздалое признание в нелюбви в равной степени безжалостное и бесполезное? … Зачем? – повторно спросила я у себя и сама себе ответила: – Отношение к нам наших близких почти всегда обратная связь – бумеранг, возвращающийся тем охотнее, чем с большей силой мы его запустили. Сколько же обид хранит в себе Сергей, если решился убить мою веру в любовь?»

Я взглянула на него – осунувшееся лицо было бледным, рот сжат, сузившиеся глаза смотрели на дорогу.

«Дети ждут, что мы вернёмся счастливые примирением. Больше всего хлопот опять с Катей будет. Сашка и Андрей примут, как есть. Они любят и меня, и Сергея, вне зависимости, вместе мы или нет. А Катя будет выспрашивать, плакать, обвинять. Катя будет страдать сама, и мучить других. Катя и беду, и счастье переживает вовне, на виду у всех. Я не понимаю, такой эмоциональности напоказ, а Катя не понимает меня и, видя моё внешнее спокойствие, сердится, думая, что я так же индифферентна внутри».

Почувствовав мой взгляд, Сергей обратил ко мне лицо. Взглянул потерявшими цвет, постаревшими глазами и тотчас отвернулся.

«Чужой. Глаза будто не его, и смотрят не на меня. Такой взгляд у него был, когда он узнал о смерти Виктора. – Я опять поёжилась и засунула замёрзшие ладошки в рукава пальто. – К Маше надо съездить, совестно, давно не была».

Похоронив Виктора, а следом и старшего сына, Маша навсегда закрыла концертную деятельность, заперла себя в доме младшего сына и пела колыбельные внукам.

Петя и Марфа торопились рожать.

– Ишь, Марфа, какая молодец, и Дом свой модный раскрутила, и детей без устали мужу носит! – восхищалась Марфой наша королева кухни. – За восемь лет уже четвёртым беременна! Петя-то пятерых хочет, говорит, раз отец с матерью сумели пятерых сынов поднять, то и ему надо не меньше, а Марфа соглашается. Молодец! И матери Петра легче горюшко вдовье с внуками переживать, и Катерина на правнуков не нарадуется, да и Михаил вроде как окреп, повеселел, а то, как Светка-шалава ушла, всё крючком сгибался, думала, скоро носом землю ковырять начнёт страдалец.

«Марфа всю семью к свету ведёт. Жаль, что Виктор внуков от Пети не дождался, только и успел сына женить и ушёл. Подорвала его жизненные силы встреча с прошлым. Всю жизнь Виктор жил мечтой о своей Пичужке, словно и не свою жизнь прожил. А Серёжа в тот год похоронил сразу двух друзей – Виктора и Ричарда. И теперь в живых остался один, последний из четырёх – Его Высочество».

Сергей летал к принцу в прошлом году на день рождения. Один, без меня. Я позвонила с поздравлениями, принц вначале подосадовал, что лишён удовольствия поцеловать мою ручку, а потом заявил, что нельзя мне на восток, и вообще, мне лучше из дома не выходить, а ещё лучше затеряться где-нибудь в глубокой тайге. «Смешной! И милый! Кому я нужна?»

Машина свернула к усадьбе, Сергей посигналил, и ворота поползли в сторону, открывая проезд. Паши у домика охраны почему-то не было. Не останавливаясь, Сергей поехал прямо к дому. Я отстегнула ремень безопасности.

Помогая мне выйти из машины, Сергей сказал:

– Макс будет спрашивать, скажи, я у себя. Спать лягу. Телефон отключу, пусть не беспокоится.

Он скользнул губами по моей щеке, и мне показалось, что губы у него какие-то слишком горячие. «Или это моя щека слишком холодная? – усомнилась я и прикоснулась пальцами к своей щеке. – Нет, вроде».

Я не успела открыть дверь в дом, как она сама передо мной распахнулась. Сияя улыбкой, Катя радостно защебетала:

– Мама, а мы ждём-ждём, волнуемся. А папа куда поехал?

– Здравствуй, Катюша. – Я прошла мимо неё в холл. – Как дома дела? Как малые? Как Ваня? Как дед? – Снимая пальто, я старалась держаться к ней спиной.

Она мрачно констатировала:

– Вы не помирились.

Бросив сапог на пол, а разогнулась и повернулась к ней. Лицо Кати переменилось, из счастливого оно стало хмурым, она уже осуждала меня, на языке её вертелись тысяча вопросов-обвинений. Я поморщилась, заградившись от их потока ладошкой.

– Котёнок, не сейчас. Не могу я, детка, сейчас отвечать на вопросы. – Я постаралась улыбнуться. – Пожалуйста, дай мне немного времени.

Пройдя через пустую гостиную к кабинету, я стукнула в дверь, приоткрыла её и услышала голосок Вани:

– Деда, а почему идёт дождь? Это как из душа водичка льётся?

– Нет, малыш. – Андрэ, как и Катя, встретил меня улыбкой и тотчас померк. – Здравствуй, детка.

Ваня сполз с его коленей и бросился мне навстречу.

– Лида!

– Здравствуй, Ваня! Здравствуй, мальчик! – Я опустилась на коленки и обняла внука.