Любовь и бессмертие

– Я… это… жду, когда накрывать на стол… – Маша опустила глаза и потрогала нитку кораллов на шее, что делала всегда в минуты неуверенности. – Максим Сергеич… когда скажет.

– А где все? Время обеда.

Не поднимая глаз, Маша пожала плечами.

– Макс в кабинете? – риторически спросила я и, не ожидая ответа, повернулась к двери.

– Нет, он… – Маша замялась, – Маленькая… Сергей Михалыч…

Я медленно повернулась к ней.

– Он… он не пришёл, Максим Сергеич пошёл к нему… потом туда Стефан со своим чемоданчиком побёг и Катя.

«Серёжа…» Я вспомнила безжизненный взгляд, каким он взглянул на меня в машине… вспомнила его чрезмерно горячие губы на своей щеке… В первый раз со вчерашнего вечера я подумала о нём не как об обидевшем меня человеке, а как о любимом человеке. Сердце сильно стукнуло, остановилось, опять стукнуло, опять остановилось. Паузы между ударами росли. Я тупо отметила: «Стучит точно так, как тогда, когда Настя уходила навсегда».

– Маленькая, ты чего? – вскрикнула Маша и бросилась ко мне.

«Потом… – я с силой втянула в себя воздух, приказывая себе, как и тогда, много лет назад: – Потом со своими проблемами будешь разбираться! Сейчас Серёжа!» – развернулась и побежала. Передумав останавливаться, сердце заработало и застучало с удвоенной силой, я машинально поблагодарила: – Спасибо».

На террасе встретил Амур, коротко взвизгнув, он не потребовал ласки, а, оглядываясь, побежал вперед, будто приглашая за собой, потом пристроился рядом.

Я догнала Ольгу, услышав мой топот, она оглянулась и сошла с дорожки, пропуская меня и пса. Прямо на бегу я сбросила туфли, и охнула, когда камень ожёг стопы холодом. «Господи, далеко-то как! И зачем нужно было строить домики так далеко?»

У Серёжиного домика я разглядела его машину, увидела стоявших друг против друга Макса и Стефана. Потом увидела Катю, она сидела на скамейке, вытянув к мужчинам шею. Вокруг них крутились собаки, не лежали, а беспокойно суетились. «А Кинга почему нет?» – испугалась я. Собаки одновременно подняли головы и всей сворой бросились навстречу. Стефан проследил за ними взглядом и, переменившись в лице, тоже бросился ко мне. Поймал на руки, ругнувшись вполголоса, принялся запихивать меня под полу своей куртки:

– Сумасшедшая, раздетая, босиком…

– Стефан, что? – выдохнула я и увидела, что под курткой у него защитный медицинский комбинезон. – Почему ты?.. Стефан! Ну, говори же!

Он перехватил меня, как ребёнка, под ягодицы, и пошёл назад к домику. Прижатая к его груди тяжёлой рукой, я только и могла крутить головой. Заплаканная Катя смотрела на меня осуждающе, Максим и вовсе не смотрел, а разглядывал что-то у себя под ногами. Я жалобно попросила:

– Сынок, пожалуйста…

Макс поднял взгляд.

– Мама, у папы температура…

– Какие вы!.. – укорила я, из глаз покатились слёзы облегчения. – Стефан, пусти.

Но он и не думал меня отпускать.

– Пусти! – Я завертелась на его руках и закричала: – Пусти, меня! Стефан!

– Хабиба, не надо… – Стараясь удержать, он перехватывал меня руками и объяснял: – Я не знаю причину… инфекция…

– Да что же это?! Стефан!

Краем глаза я увидела, как с крылечка домика спрыгнул Кинг и направился к нам. Клыки его были угрожающе оскалены.

– Леди, ко мне! Не смей! – в тот же миг взвизгнула Катя.

Перестав брыкаться, я посмотрела вниз, Леди и Амур не только скалили клыки, они рычали на Стефана. Ощетинив загривок и присев на задние лапы, Бо́ян приготовился защищать хозяина. И тут раздался рык Кинга.

– Кинг, нет! Нельзя! – Максим шагнул навстречу псу, раскинув руки и закрывая собой Стефана. Такой непреклонной воли в голосе сына я до этого дня не слышала: – Спокойно, парень! Всё в порядке!

– Стефан, не удерживай меня. – Я с мольбой заглянула в его глаза – чёрные, печальные, они были близко-близко, и прошептала: – Пусти, пожалуйста.

– Я потом не пущу тебя к детям.

– Потом не пускай. Сейчас пусти, Стефан.

Он двинулся мимо псов, Кинг уже восстанавливал порядок, псы ещё скалились, но подчинялись. Стефан опустил меня на ступеньку крылечка. Перескочив ещё через одну, я открыла дверь, в нос ударил запах спирта и каких-то инъекций. Пробегая через гостиную, я услышала голос Серёжи:

– О! Детка!

– Серёжа!

Он лежал на кровати голый, слегка прикрытый уголком простынки в области бёдер. Глаза его были закрыты, а лицо искажала сладострастная улыбка. Я подошла ближе и с ужасом уставилась на его пах. «Температура и… как это возможно?» Серёжа стонал, хрипло выдавая подробности соития.

Стефан за спиной буркнул:

– Он бредит…

– Зачем ты раздел его?

– Не раздевал.

«Да, – вспомнила я, – он же сказал, что ляжет спать. Со мной он спал нагим…»

– Температуру не могу сбить. 40 и 5, опускается до 39, через десять минут опять ползёт вверх.

– Давай попробуем спиртом или уксусом обтереть.

Стефан безразлично согласился:

– Давай.

Наклонившись над Серёжей, я коснулась его лба губами, кожа была сухой и горячей. Я положила окоченевшую ладошку на лоб – контраст температуры ошеломил.

– Серёжка, милый, не пугай меня.