Любовь и бессмертие

Как только ладонь нагрелась, я сменила руку. Без жара его лба моя ладонь быстро охлаждалась, я вновь сменяла руку. Он затих. Запахло спиртом, и я оглянулась.

Стефан начал обтирать Серёжу, он был в полной экипировке – на голове капюшон, на лице маска, защитные очки, на руках перчатки.

Я пошла в ванную, сняла с себя чулки и услышала:

– Маленькая…

Я рванулась обратно и застыла на пороге.

– Я выброшу тебя из памяти… забуду тебя… клянусь…

Искоса взглянув на меня, Стефан продолжал обтирать Серёжу спиртом. Я вернулась в ванную, тщательно вымыла ступни, насухо обтёрла их и вымыла руки. Шла назад под страстный шёпот:

– Вот так… грудкой… ах, какая грудка… да, детка… ооо…

Я забралась на кровать и, поджав под себя ноги, села в изголовье; вновь положила руку на лоб Серёжи. Он будто почувствовал меня.

– Маленькая, перестань мучить, нет сил… старуха, чёрт!..

«Вот ты и рассказал, Серёжа, каким способом ты забывал меня».

– Через пять минут я сделаю ещё один укол, – перекрывая сладострастные стоны Серёжи, излишне громко сообщил Стефан, – если опять не поможет, вызову неотложку.

Я кивнула и попросила:

– Не говори никому.

Он задохнулся возмущением, и я уточнила:

– Серёже не рассказывай.

– У тебя фигурка, Маленькая! – Перестав стонать, Серёжа восхищённо причмокнул языком. – Ты когда в спортзал входила… в трико… такое, чёрное… на тебя украдкой все смотрели… парни, преподаватели, студенты-практиканты… помнишь? Их двое было. Они с вами, девочками, занимались. Когда ты на брусьях или на бревне работала, то один, то другой, подстраховывал тебя. Один раз ты на бревне вдвое сложилась и сорвалась, тебя студент у самого пола поймал, к себе прижал. Я завидовал.

– Серёжка, – позвала я, прижавшись губами к его уху, – Серёжка, так нельзя, ты второй день говоришь о прошлом. Вернись, милый, вернись, пожалуйста, ты нужен мне. Любишь-не любишь, не важно, – шептала я, плача, стараясь дотянуться до его, блуждающего в прошлом сознания. – Я люблю тебя. Как бы не обижалась, люблю.

Слёзы смачивали его щёку и шею, я их не вытирала.

– А помнишь сдвоенный урок физкультуры? У другого класса преподаватель заболел, и их в спортзал к нам отправили. Мы играли команда на команду. Парни верзилы все, я обходил их, дразнил, не отдавая мяч, – красовался перед тобой. Надо было бросок делать, я пижонил, решил ещё одну обводку сделать и споткнулся, – Сергей засмеялся, – мяч потерял. Мы проиграли. Я разозлился до слёз. А ты, выходя из зала, громко крикнула: «Серёжа, браво! Ты – лучший!», и скрылась за створкой двери. Назавтра я в школу пришёл пораньше, ждал тебя в коридоре, хотел подойти, поздороваться, заранее придумал, что скажу. Ты шла в окружении ребят, вы громко смеялись, и ты меня не заметила. Маленькая, я тогда слово себе дал – вырасту! Стану, как эти верзилы.

Рассмеявшись сквозь слёзы, я прошептала:

– У тебя получилось, милый. Ты и сейчас справишься, развеешь морок обид. За нас двоих справишься, только вернись из прошлого, Серёжа!

– Маленькая, я невинным был, я не думал о сексе, я просто любил тебя. Потом в парке уже по-другому на тебя смотрел. Ты дочку родила, а нисколько не изменилась, такая же тоненькая, грудки маленькие проступают сквозь ткань сарафанчика. Ты смеялась, закидывая голову назад, а я смотрел на ямку между ключиц и ужасно хотел поцеловать венку. Ты загорелая была, сквозь бронзу кожи венки просвечивали. Красиво.

– О, Серёжа! Любимый мой, единственный…

– Маленькая, – вдруг, словно придя в себя, абсолютно здраво произнёс он, – ты не плачь. Я так долго мечтал о тебе, а сделать счастливой не смог.

– Серёжа, нет… – Моё сердце опять стукнуло и затихло. – Не хочешь быть рядом, пусть! Только будь на Земле, только, чтобы я знала…

В этот момент в гостиной раздался голос Максима:

– Мама! … Мама, выйди, пожалуйста, малые чудят.

Я отняла ладонь ото лба Серёжи, ладонь была влажная.

– Стефан, испарина! – вскрикнула я. – Температура падает! – И выбежала в гостиную.

Встревоженный Максим совал мне в руку телефон.

– Домой просятся. Это Андрей, поговори с ним.

– Какой Андрей? В школе Андрей…

– Мама, мама…

Услышала я голос младшего сына и, наконец, поняла, о чём говорит Максим. Проглотив слёзы, спокойным голосом спросила:

– Что случилось, сынок?

– Мама, мы всё утро звоним и Кате, и тебе, вы трубки не берёте. Саша говорит…

– Мамочка, мне домой надо. Домой, мамочка… – прерывая Андрея, закричала Саша.

Потом опять Андрей:

– Мама, мы из школы ушли, сейчас думаем, как домой добраться…

Максим выбежал из гостиной, я услышала, как, открыв наружную дверь, он крикнул: «Катька!»

– Андрей, подожди… Саша, послушай меня…

Саша безостановочно кричала, крик её прерывался только всхлипами:

– Мама, мне… домой надо, мама… мамочкааа… папа… он… ааааа… – и она заплакала в голос.

– Саша, успокойся, я с папой.

– Папаааааа… к папе надо…

– Саша, детка, послушай меня… – я настойчиво старалась прорваться сквозь её плач, – Сашенька, вы сами долго домой добираться будете, быстрее Кати никто вас не привезёт. Саша, слышишь?

– Даааааа….

– Ты папе можешь и на расстоянии помогать. Саша, попробуй…

– Нееет… уйдёт… быстрее… надо…