Любовь и бессмертие

– Что, я первая?! Ух ты! Подожди! – Я вскочила и побежала в кабинет, достала из сейфа золотой слиток и вернулась обратно. – На! – Сунула слиток ему в руку. – Это суюнши называется – подарок за радостную весть, казахский обычай.

Паша некоторое время растерянно смотрел на жёлтый прямоугольник с клеймом, потом протянул мне его обратно.

– Маленькая, я не…

– Бери! – прикрикнула я. – Нельзя отказываться! Давай мы с тобой чаем отпразднуем.

Я долила в чашки чаю, подняла свою, приглашая Пашу чокнуться. Он сунул слиток в карман и протянул свою чашку.

– Пашенька, будь счастлив! Любви и ласки тебе! Сынов и дочерей!

Мы чокнулись и отпили из чашек. Паша поставил чашку на блюдце, помолчал и спросил:

– Маленькая, ты, правда, без него бы не вернулась?

– Паша, я вернулась.

– Да… мы на УЗИ… я поздно узнал. Катя малых уже привезла из школы. Побежал к домику, а они там снаружи ругаются. Катя кричит: «Лучше бы разошлись, она всю жизнь папу мучает! Сама говорит, что любит, а сама…» Тут Саша, как закричит: «Замолчи! Что ты знаешь? Максим, скажи ей, пусть она замолчит!» – Саша всегда всем улыбается, а тут сердито и совсем по-взрослому одёрнула Катю. Катя вначале опешила, потом тоже рассердилась и хотела ответить Саше. Макс её голову прижал к себе и попросил Сашу: «Саша, говори».

«Папа умер бы в пятьдесят два года, и тебя, и Вани, и Макса, и меня с Андреем не было бы, если бы не мама. Маша умерла бы от крови в мозгу в тридцать семь, Василич бы после этого водку пить стал, его бы зимой мёртвого на улице нашли. Стефан бы с обрыва прыгнул. Паша, – в меня пальчиком ткнула, – в тюрьму бы попал, там в драке его бы ударили ножом и бросили, из него бы кровь вся вытекла. Про всех остальных тебе тоже рассказать?»

«А дед?» – это Катя спросила.

– Дед заплатил бы за… Максим, как называется, когда врачи убивают?

– Эвтаназия.

– Да. Он бы наркоманом стал на сильных уколах. Маминой любви на многих людей хватило, чтобы их жизни исправить.

А Катя ехидно так спрашивает: «Сашка, папа с мамой встретились, когда им по пятьдесят пять было. И папа был жив, как ты понимаешь!»

«Жив, – говорит Саша. – Мама в сорок девять лет взмолилась о своей половинке, любить захотела. Потому папа и не умер. Катя, я с тобой больше не хочу спорить. Я маме должна помочь». После этого села на ступеньку крылечка, ладошки друг против дружки поставила и уставилась в просвет между ними. Андрей к ней подсел, обнял её. А она ему говорит: «Ты деду помоги. Ему плохо сейчас, он чувствует, что маму теряет». Максим спрашивает: «Саша, а я могу как-то помочь?» «Да, – отвечает Саша. – Думай о маме и папе хорошо». Я тоже стал думать хорошо – о тебе получается, а о нём… А потом Саша заплакала и стала причитать: «Мама, мамочка, не уходи, остановись. Я прошу тебя, мамочка. Мамаааа…», – заплакала в голос, трясётся вся, всхлипывает, кулачками глазки растирает. Маленькая, у меня и сейчас сердце разрывается…

Растопырив ладонь, Павел старался остановить слёзы, вдавливая большой и указательный пальцы в глазницы, шмыгнул носом.

– Макс её на руки взял, а она вырывается, крутится в его руках. Он её прижимает к себе и спрашивает:

– Сашенька, Саша, не плачь, скажи, что случилось, что с мамой? Почему ты перестала помогать?

– Не могу яааа… пусти меня… мамочкааааа… зачем…

– Саша, скажи мне…

– Мама зеркалом закрылась, – это Андрей сказал. Во время всего разговора он, как сел, так и сидел на ступеньке. Маленькая, глаза у него были, как у старика усталые.

Макс закричал:

– Говори толком, каким зеркалом?

– Экраном. Саша энергию маме отправляет, а она отражается.

– А папу мама тоже закрыла?

– Папу? – Андрей помолчал немножко, потом говорит: – Нет, папу нет.

Макс Саше и говорит: «Сашенька, ты к папе обратись, скажи ему, что мама с ним уходит. Скажи, не может она остаться без него». Как только он начал говорить, Саша затихла, заторопилась с его рук, опять на ступеньку уселась, ладошки опять растопырила, всхлипывает, последние слёзки по щёчкам скатываются. Маленькая, не знаю, какая ты в детстве была, но Сашка на тебя похожа один в один!

Он опять шмыгнул носом, помолчал, давая себе время успокоиться.

– Минут через пять она ладошки убрала, Максу улыбнулась и говорит: «Спасибо, братик». Повернулась к Андрею, обняла его ручками: «И тебе, Андрей, спасибо! – Тут же охнула: – Деда!», и побежала маленькими ножками прочь. Андрей за ней. Максим догнал их, обоих на руки подхватил и бегом к дому припустил.

Я тихо спросила:

– Паша, а Катя что?

– Катя? А что Катя? Катя проплакала всё время, губы и руки свои искусала, чтобы в голос не реветь.

Я улыбнулась.

– Как я.

Паша покосился на меня, но говорить ничего не стал.

– Серёжа, у нас замечательные дети! – Я выпрямилась и сразу стала ближе к его лицу.

Он чуть повернул ко мне голову и блеснул глазами.

– Хочу ещё раз поблагодарить тебя – спасибо за таких умных и талантливых детей. Я счастлива, что они похожи на тебя!