Любовь и бессмертие

– А я счастлив, что именно ты мать моих детей. – Я не видела, я услышала, что он улыбается. – И похожи наши дети на тебя. Саша, та и вовсе твоя копия. Я тебя увидел, тебе пятнадцать было… Сашке восемь… – Сергей помолчал, по-видимому, воскресая в памяти мой юный облик и сравнивая его с обликом Саши, и произнёс: – Саша ещё не сформировалась, но так же гибка, а уж улыбка, взгляд, смех в точности твои. Как и характер. А как она танцевала на своей маленькой Герде в вашем дуэте! Ты же дома почти не бывала, когда вы успели поставить танец?

Я пожала плечом.

– Успели. Герда очень музыкальна. Она, как и Плясунья, рождена не для бега, а для танца. А Сашка и бесстрашная, и неутомимая, и очень талантливая! – Я рассмеялась. – И упёрта, как мул. Стефан устоять перед её натиском не может, сердится…

Серёжа расхохотался, надавил щекой на мой лоб, понуждая запрокинуть к нему лицо и, приблизившись к губам, шёпотом повторил:

– Вся в мать! Оформится, что я с вами двумя буду делать? Как охранять?

Отдаваясь поцелуям, я укоризненно промычала:

– О! … Не придумывай!

Сегодня все его поцелуи были лёгкими и нежными… сдержанными, словно он утратил страсть.

– Боюсь я за тебя. Али сказал, о тебе в пустыне легенды складывают. Помнишь, ты нашла воду в песках? Арабы сложили песню о том времени, когда Богиня выпустит воду на поверхность, и пустыня зацветёт. Богиня – это ты, та, что не стареет и рожает нестареющих детей. Мужчину, которого Богиня избирает, она наделяет даром вечной молодости и успехом в делах.

– Уже и в успехе твоём я повинна! – возмутилась я и спросила: – Как Его Высочество?

– Бодр, смеется, говорит, поживёт еще! Операция прошла успешно. Мечтает встретиться с тобой. Хочет зимой в Сочи приехать, жалуется, язык стал забывать.

– Я тебе не сказала, Эльза возвращается. Домик, что с Давидом покупали, решила продать. Макс должен подыскать риелтора.

– Как тебе удалось её уговорить?

– Напомнила её же обещание.

– Какое?

– Как-то Эльза сказала: «Лида, я приеду туда, куда ты меня позовёшь». Я и позвала. Серёжа, нам нужно ещё один коттедж строить. Скоро семейных квартир будет не хватать. Новый конюх семью привезёт. Летом свадьбы намечаются – Паша с Олей поженятся, Люся с Семёном.

– Стефан с Женей.

– Чтоо? – изумилась я. – Женя и Стефан?

– Маленькая, они с год уже спят в одной постели!

– Боже мой, вся жизнь семьи мимо меня прошла…

Маша давно разведала, почему у Павла с Женей не заладилось. Делая Жене предложение, Павел поставил её в известность, что в его жизни есть одна главная женщина, но с нею он никогда не сможет быть вместе. Женщина эта не представляет угрозы для Жени, и он, Павел, будет любить Женю и искренне заботиться о ней настолько, насколько он сумеет это делать.

– А Женька и нос задрала! И что? Не гордилась бы, глядишь, ребят бы нарожала, да и Пашка мужик неплохой, за мужем жила бы. А теперь кому она нужна? Лет-то ей пятьдесят, или уж больше? стукнуло. – Маша махнула рукой, ставя точку на судьбе Жени. – Гордячка, одним словом! – И, покосившись на меня, поинтересовалась: – Ты-то знаешь, кто та Пашкина зазноба?

Помню, лицо моё загорелось так, что на глазах выступили слёзы. Но Маша не стала меня пытать, отвернулась и протяжно вздохнула: «Оох, батюшки-светы».

Я вспомнила, как проворно Стефан спрятал от меня образ Жени, когда наполнял светом свою матрицу, и засмеялась. «Господи, дай им счастья взаимной любви!

– Молишься о счастье Стефана? – подтрунил Серёжа. – Не жалко верного поклонника терять?

– Не подглядывай! Ох, Серёжа, они стареют… любимые, дорогие нам люди стареют. Стефан ходит уже не так размашисто. Василич часто задрёмывает под звук разговоров, прямо за столом похрапывает. Маша не столь гордо несёт венценосную голову, да и в короне кос серебро поблёскивает. Андрей старше их, но не сдаётся, и осанка, по-прежнему, прямая, но как-то усыхает весь, ладони всё у́же, и кожа на руках всё прозрачнее…

Внезапно у меня пересохло во рту: «Сколько… сколько они ещё будут со мной?» – возникнув внезапно, мысль билась, как мотылёк, навязчивая и страшная, кружилась в голове, воскресая к жизни боль потери и страх остаться одной – страх не раз изведанный, изгнанный, как мне казалось, навсегда и неожиданно вернувшийся.

– Что ты, Девочка? – встревожился Серёжа. – Чего испугалась?

– Они уйдут, уйдут один за другим! Где взять силы, чтобы провожать любимых? Как пережить боль, если отношения совсем ещё неисчерпаными рвутся по живому?

Сергей прижал мою голову к груди, то ли защищая от бед, то ли понуждая умолкнуть. Но я не унималась:

– Люди мечтают о бессмертии, не понимая, сколько потерь оно сулит! Какой стимул найти, чтобы вновь и вновь создавать отношения, зная, что и новые люди тоже уйдут? Где взять силы провожать одних и встречать других? Нет, слишком длинная жизнь опустошает душу, медленно, но неизбежно убивая в человеке человеческое – потребность взаимодействовать с себе подобными!