Любовь и ненависть в Ровердорме

Этого я не знала, но сейчас меня тревожило другие. Порядком волнуясь о том, как пройдет наш разговор с сестрой, я попросила Лиззи устроиться рядом со мной на траве, разложив захваченный из дома плед.

Да, я подготовилась – взяла тот самый плед и, разыскивая Лиззи, даже прокрутила в голове то, что собиралась ей сказать. Но умные слова и заготовленные заранее фразы меня покинули, стоило мне уставиться в нежное лицо сестры.

Я гадала…

Думала о том, кто она на самом деле – Лиззи Уилсон?

Да, она моя сестра, в этом не было никаких сомнений. В нас текла одна и та же кровь Уилсонов, и мы внешне очень даже похожи. Но я понятия не имела, кто жил внутри нее, призванный магией исконного народа, чтобы стать второй кресса-велеш, и страдал так сильно, что Лиззи до сих пор не смогла смириться с переносом.

Так долго, что сестра все еще не заговорила.

Но что же мне сделать, чтобы все исправить? Как помочь ей смириться с произошедшим? Где найти правильные слова, чтобы Лиззи приняла ту правду, которую я услышала от тети Прим?

– Лиззи, я должна сказать тебе кое-что важное. Собиралась сделать это еще вчера, но до приема у Тейтеров мы были заняты, а потом нас отвез домой герцог Кавингтон, и было уже слишком поздно для этого разговора.

К тому же я долго провозилась с тетей Азалией, размышляя о том, что произошло у Тейтеров. И еще о том, что Тайлор Бартон вчера вечером выглядел настолько искренне встревоженным, что я почти поверила, что мы с Лиззи ему небезразличны.

Услышав о герцоге, Лиззи оживленно покивала. Кажется, сестра решила, что разговор пойдет именно о нем, но я покачала головой.

– Я хочу, чтобы ты послушала одну историю. О девочке… Нет, Лиззи, это не детская сказка, эта история случилась на самом деле. Итак, та девочка жила со своими родителями в большом городе, нисколько не похожем на наш Ровердорм. На Ольсен этот город тоже не походил, как и на Триерс, где мы с тобой однажды были, но ты, наверное, уже и не помнишь. В том городе все дома были из камня и стекла, и не в один, не в два и даже не в три этажа. В тех домах было много-много этажей, потому что они были во много раз выше, чем колокольня в Ровердорме.

Лиззи уставилась на меня с растерянным видом.

– Это был замечательный город, – продолжала я, – в котором жило очень много людей. Наверное, даже больше, чем во всем Элайре вместе взятом. Этот город был настолько огромным, что если выйти из одного его конца, то, чтобы его обойти, понадобилось бы несколько дней. Но люди мало ходили по нему пешком. И на лошадях они тоже не ездили, если только на цирковых. У них были специальные повозки, которые бегали сами, на механическом ходу, а в них заливали бензин. Ты понимаешь, Лиззи, о чем я говорю?

Я с огромным трудом удержалась от радостного возгласа, потому что сестра, немного подумав, кивнула. Смотрела на меня, раскрыв рот, и, кажется, перестала дышать.

– Так вот, та самая девочка жила со своими родителями. Она ходила в школу, у нее было много друзей. И еще у нее был… У нее был телефон. Лиззи! Ты знаешь, что такое телефон?

Как же странно было об этом спрашивать, сидя под ветвями Поющей Ивы где-то в южной части Элайра! Но Лиззи, немного подумав, кивнула, и я мысленно возликовала, едва не запрыгав от радости.

– Да, у меня был телефон, потому что это история обо мне, Лиззи! Интернет в нем тоже был, и я любила глазеть на разные, порой, глупые разноцветные картинки. А еще у нас была машина… Ты ведь помнишь, что такое машина?

Еще один кивок.

– Так вот, у нас была машина, на которой мы любили ездить за город, потому что у нас был свой загородный дом. А потом случилась авария… Страшная авария на мосту, когда в нас врезался грузовик, а папа не смог увернуться. И все, обрыв! С того момента я больше ничего не помню… Не знаю, что произошло с моей семьей. Живы они или нет, потому что я очнулась здесь, в Ровердорме. В «Поющей Иве», в своей комнате на втором этаже.

Лиззи открыла рот, а потом закрыла. Замотала головой и из ее глаз потекли слезы. Но я продолжила – потому что чувствовала, что должна рассказать свою историю до конца.

– Память долгое время путалась, но я помню тетю Прим и нашу Уну. Они постоянно чем-то меня поили, говорили со мной на странном языке, который я почему-то понимала и на котором я им отвечала. Спросила у них, где мои родители, но мне сказали, что они умерли от Красной Лихорадки. Я долго не могла понять, как такое могло произойти, потому что помнила… Помнила, как мы ехали в той машине, а в нас летел грузовик. Потом был удар, темнота и кровать в «Поющей Иве». Ты меня понимаешь, Лиззи?

Она понимала.

– Позже оказалось, что машин в этом мире нет. Здесь нет машин, потому что они до такого еще не додумались, как и до телефона с Интернетом. Зато у меня есть младшая сестра, которая очень сильно и долго болела… Но ведь до этого у меня не было сестры! И еще до момента, когда я открыла глаза в «Поющей Иве», меня звали вовсе не Мира Уилсон. У меня было совсем другое имя.