Читаем Любовь Яровая полностью

Любовь Яровая

Контантин Андреевич Тренёв

Любовь. Нет. Объяснились и… всё. (Уходит.)

Входит Панова.

Панова. А в карманах что-то есть.

Колосова. Возможная вещь. (Вытаскивает два яблока.) Две вещи. (Угощает.)

Панова. В тех комнатах вчера света не было.

Колосова. Всё рвутся ваши струны, музыканты его величества. (Уходит.)

Входят Кутов и Елисатов.

Елисатов. С приездом, полковник. Давно изволили вернуться?

Кутов. Только что. Прямо с фронта. Здравствуйте, Павла Петровна. Сделал доклад его превосходительству о новой блестящей победе под Селезнёвкой. Вам известны трофеи?

Елисатов. Как же! Семьдесят пленных и четыре пулемёта.

Кутов

. Ошибка. Сто семьдесят пленных.

Елисатов. В телеграмме…

Кутов. Исправьте. Четырнадцать пулемётов и, кроме того, девять орудий.

Елисатов. Уже напечатано, но можно «по дополнительным сведениям».

Кутов. Напечатайте также, что состояние духа в армии превосходное. Население же во многих местах чуть не поголовно записывается в добровольцы.

Елисатов. А как у противника?

Кутов. Полное разложение. Три четверти в дезертирах, остальных подгоняют штыками и пулемётами. Гидра революции издыхает, и недалёк тот момент, когда весь русский народ единым сомкнутым строем встанет за единую неделимую Россию и с криком: «С нами бог…».

Панова ушла.

Елисатов. Привезли что-нибудь?

Кутов. Сахар.

Елисатов. Много?

Кутов. Семь пудов.

Елисатов. Цена?

Кутов. Семьсот тысяч.

Елисатов. Полковник, не жадничайте.

Кутов

. Шестьсот — ни копейки меньше.

Елисатов. Мой.

Кутов. Деньги сейчас.

Елисатов. Завтра.

Кутов. Через час и ни минутой позже.

Входит Панова.

Елисатов. Разрешите полковник, иптервью поместить в экстренном выпуске?

Кутов. Пожалуйста. Дорогая Павла Петровна, что нового у наших мерзавцев — благородных союзников?

Панова. Новые моды, новая оперетка. Весь Париж взволнован.

Кутов. Ну, ничего, не волнуйтесь, дорогая. Получим вооружение, получим и моды. Аркадий Петрович, вы знаете, скоро прибудет его высокопревосходительство.

Елисатов. Знаю, конечно.

Кутов. Между прочим, в прошлый приезд его высокопревосходительства на улицах почти не было штатского населения. Его превосходительство заметил это…

Елисатов. Неужели? Какая наблюдательность!

Кутов. И просит на этот раз принять меры.

Елисатов. К увеличению штатского населения? Кто же должен принять меры?

Кутов

. Ну, все мы, конечно, по возможности.

Елисатов. Слышите, Павла Петровна? Повинность. Но не находите ли, полковник, что срок для выполнения столь серьёзного задания слишком мал? При нашей технике…

Кутов. Вы всё шутить изволите?

Входит протоиерей Закатов.

Вот отец протоиерей мог бы также вдохновенным словом…

Елисатов. Разве что словом.

Закатов. Доброго здравьица, господа. Его превосходительство не прибыл?

Панова. Нет ещё.

Закатов. Справедливо ли благовестие о даровании новой победы?

Кутов. Совершенно справедливо. Ждём его высокопревосходительство… За вами вдохновенное слово.

Закатов. С великой радостью. Тем паче, что торжество сугубо. Сейчас на площади встретил полковника Малинина. Только что с карательной экспедиции: мятежные деревни приведены к сознанию вины и раскаянию. Помяните, господа, моё пророческое слово: через сорок дней мы с вами будем слушать малиновый звон московских колоколен.

Входят Малинин и Яровой.

Вот и он, виновник торжества, лёгок на помине.

Малинин. Здравствуйте, господа. Отец протоиерей, прошу благословить. (Подставляет руки для принятия благословения.)

Закатов

(благословляя). Благословен возвратившийся в мире.

Малинин(поцеловав руку Закатова, целует обе руки Пановой). Сначала одну священную, затем две божественные.

Закатов. Порядок благолепный, слова же суетные.

Панова. Фи, как называются ваши духи? Карательные? Вот полковник Кутов мне с фронта привёз — прелесть!

Кутов. Поздравляю, полковник, с успехом.

Малинин. И вас также.

Елисатов. Разрешите интервью?

Малинин. До доклада его превосходительству — не ногу.