Любовь к трем цукербринам

рилин. Но самое главное, что у Мэрилин была

папка со старыми-престарыми приложениями,

лежавшая в общей зоне фейстопа.

Клоун пришел оттуда. Скопировать его было

нельзя, потому что он уже не поддерживался

программной оболочкой, но Кеша сумел неза-

метно перетащить его к себе на фейстоп в ми-

грационном коконе. Клоун неплохо прижился.

Мэрилин, похоже, ничего не заметила.

В общем, гармония с Мэрилин была полной.

Толстая дура всерьез думала, что Кеше нравятся

винтажные американские актрисульки — и

даже отдаленно не представляла, как обстоят

дела. Она могла бы об этом узнать, если бы по-

требовала на время близости шэрить с ней весь

состав Кешиного ума, как делали наиболее оди-

озные феминистки, наследницы скандинавских

фурий, заставлявших когда-то мужчину присе-

дать при мочеиспускании в позу покорности.

Но эти грозные и прекрасные валькирии, к сча-

стью, практически все были лесбиянками — и

чашу пронесло мимо.

Можно было не бояться.

Тем более что Кеша знал — он не одинок.

Ему всего лишь достался по наследству древний

человеческий обычай мысленно превращать

партнера в тайный объект желания. О том, на-

сколько этот навык укоренен в веках, свиде-

тельствовал анекдот углеводородной эпохи,

рассказанный как-то Борхесом: два немолодых

любовника, зажмурив глаза, трутся друг о друга

долгое время, но так и не могут завершить на-

чатое — пока один наконец не говорит другому:

«Что, тоже никого вспомнить не можешь?»

Эти слова описывали всю тайную техноло-

гию человеческой страсти. Кеша догадывался,

что именно так грешат другие, незнакомые с ве-

селым клоуном Мутабором. Pix объекты влече-

ния были бесплотным образами, которыми они

мысленно замещали своих партнеров и пар-

тнерш, лаская их тела сквозь неощутимую гиги-

еническую мембрану. И образы эти были, ко-

нечно, нелегальными — иначе их выбирали бы

в меню настроек. Именно это позорное и тяжко

наказуемое движение ума называлось половым

мыслепреступлением.

Грешить, в общем-то, было можно. Един-

ственная заповедь, исполнения которой требо-

вала цивилизация, была простой: Thou shalt not

get caught. Sin smart⁹.

Главное — всегда сохранять покой и не по-

зволять мыслям скакать как попало. Ксю Баба,

кажется, говорила про это в прошлой пропове-

ди. Надо бы, кстати, ее послушать...

Или нет, ну ее.

Лучше Анонимуса.

АНОНИМУС

Анонимус был сгорбленным мужчиной в се-

рых ризах (наверно, из-за их цвета он напоми-

нал Кеше испепеленного таракана). Его лицо —

если оно у него вообще имелось — скрывала

маска с тонкими усиками и бородкой. Говори-

ли, что это лицо Гая Фокса, древнего англий-

ского конспиролога, казненного за измену.

На лбу у Гая Фокса было тату — следы пти-

чьих лап, похожие на две косые буквы «F». По

одной из версий, это значило «Fuck Freedom», а

по другой — «Facebook Free» (фейсбуком назы-

валась старинная социальная сеть, в которую

Гай Фокс отказался записаться — за что, после

многолетнего заключения, был обезглавлен по

приказу короля, чтобы воскреснуть иконой и

ведущим «Конспирологического канала АНО-

НИМУС»). Чуб над его головой был стандартным

атрибутом древних политзаключенных — чтобы

палачу было удобно поднимать отрубленную

голову и показывать толпе.

Анонимус вел себя не просто конспиратив-

но, а именно конспирологически. Обычно он

старался встать на фейстопе где-нибудь подаль-

ше, за фонтаном — но не так, чтобы действи-

тельно спрятаться, а так, чтобы казалось, будто

он прячется. Кешу это нервировало, потому что

Анонимус оттуда мог видеть не только его, но и

сестричку... И хоть Кеша понимал, что на са-

мом деле Анонимус ничего не видит, поскольку

мало чем отличается от пятна на обоях, это все

равно раздражало.

Кеша недолюбливал древнего страстотерп-

ца. Но сегодня был подходящий момент, чтобы

услышать какую-нибудь мрачную правду — и

Кеша кивнул усатой маске.

Реальность расплылась в разноцветные нечет-

кие полосы, и Кеша очутился в каменном казема-

те — с решеткой на окне и кучей сена на полу.

Скованный цепями Анонимус стоял у сте-

ны. Кеша теперь сидел на табурете напротив

него — словно вел допрос. Пахло неприятно,

мочой и мышами. Но ведь так, наверно, и долж-

но быть в каземате? Да и окончательная кон-

спирологическая истина, видимо, воняет при-

мерно так же... Как всегда бывало в гостях у

Анонимуса, Кешины мысли сразу стали

какими-то недобрыми.

«На площади-то он отдыхает,— подумал

Кеша, удобнее устраиваясь на табурете,— мой

фейстоп для него как санаторий...»

Анонимус относился к своей работе добро-

совестно. Несколько раз лязгнув цепями — так,

что получилось подобие короткой мелодии на

ксилофоне, он тревожно оглянулся по сторо-

нам и заговорил :

— АНОНИМУС — не «конспирологический

канал», как лжет меню на вашей ретине. Слово

«конспирология» придумано медийными про-

ститутками менеджмента, которые день за днем

промывают ваш мозг ядовитым пойлом для сви-

ней, превращая вас в усталых и покорных рабов.

АНОНИМУС — единственный ручеек истины в

мутном потоке лжи, где вы родились и умрете!

АНОНИМУС. Пять минут правды!

Приличную часть этих пяти минут, подумал

Кеша, занимает самопрезентация.

— Люди, как и крысы, смутно предчувству-

ют будущее,— продолжал Анонимус.— Лучшие