Любовь к трем цукербринам

последнее время она стала гнать слишком уж

заумную пургу. Скорей всего потому, что он

никогда не платил ей за услуги, а питался демо-

крохами ее запредельной мудрости: только иди-

оты тратят шэринг пойнте на чужую болтовню.

Ксю Баба, видимо, включила в ответ защитный

баг — поэтому на фейстопе назрели перемены.

Он подмигнул сестричке.

— Слушай, лапочка,— сказал он,— знаешь

такого Яна Гузку? Давай поставим его на место

Ксю Бабы.

— А Ксю? — спросила сестричка.

— Деинсталлируем. И быстро, милая, бы-

стро. Папочке надо на работу.

Сестричка кивнула и сделала серьезное и

хмурое лицо. Она всегда выполняла операции

по фейстопу с трогательной важностью, забы-

вая на время свои обиды. Кеша, глядя на нее,

чувствовал почти что угрызения совести.

Подскочив к Ксю Бабе, сестричка с размаху

засадила ей ногой по сухому старческому заду.

Кеша выбрал такую деинсталляционную анима-

цию для смеха, но смешно ему ни разу не было.

Ксю Баба подняла на Кешу полные недове-

рия и боли глаза. Кеша терпеть не мог эти про-

щальные сцены. При деинсталляции приложения

давили на жалость, притворяясь умирающими

тамагочи, и на сентиментальных пользователей

это действовало: многие годами не могли убрать

ни одной из своих старых икон. На иных фейсто-

пах они стояли толпой, поднимаясь на цыпочки,

чтобы пользователь их увидел — а между ними

шныряло по двадцать-тридцать электронных

кошек (некоторые старушки даже инсталлиро-

вали синтетический запах кошачьей мочи —

«последнее средство от одиночества», как ут-

верждала реклама).

Но сестричка была совершенно безжалостна

и бессердечна. Не стоило и пытаться растрогать

ее подобными ужимками.

Пока Ксю Баба собирала откуда-то появив-

шийся перед ней золотой чемодан (жульнически

кидая в него возникающие у нее в руках хру-

стальные шары, меноры, распятия и прочий

хлам), сестричка подбадривала ее энергичными

возгласами, а когда Ксю принялась слишком

аккуратно и медленно сворачивать свиток с не-

известной надписью на санскрите, даже слегка

пнула ее ногой второй раз. Все это время Ксю

пыталась поймать Кешин взгляд, но Кеша был

неумолим.

Когда чемодан был собран, сестричка пота-

щила сгибающуюся под его тяжестью Ксю Бабу

по одной из ведущих с площади улиц. Ксю не

сопротивлялась, но все еще жалобно глядела на

Кешу — словно надеясь, что тот вспомнит о со-

вместно пережитых минутах духовного экстаза.

В последний момент Кеша почти дрогнул — но

его удержало понимание, что Ксю Бабу можно

будет в любой момент инсталлировать заново.

А еще через минуту сестричка снова появи-

лась на площади — уже с другой стороны, как

бы совершив за это время путешествие вокруг

маленькой Кешиной планеты. Она вела за руку

Яна Гузку в накидке, сшитой из разноцветных

кусков козьей шкуры. Кеша услышал знакомое

звяканье колокольчика и ощутил легкий запах

навоза — который, хотелось верить, можно

было отключить через опции.

Сестричка показала Гузке на освободившее-

ся после Ксю Бабы место. Кеша ожидал, что

философ встанет туда, но тот присел на корточ-

ки, словно собирался справить нужду — и замер

в этой позе. Ну ладно, подумал Кеша. Философ,

оригинал — пусть сидит.

Ян Гузка походил на кроманьонца из исто-

рического фильма, что в принципе отвечало его

философскому мотто — «truly down to earth»¹¹.

Хотя, если разобраться, на высоте в пять кило-

метров это звучало даже оторванней от реаль-

ности, чем вся трансцендентность Ксю Бабы...

Подождав, пока сестричка отойдет к фонта-

ну, Кеша кивнул обновке. Он ожидал, что Гузка

встанет, но тот просто поднял бородатое лицо,

несколько раз моргнул и изрек:

— Сегодня мы поговорим о ценностях. Что

есть ценность как непосредственно переживае-

мый нами феномен? Вдумаемся. Не высшая ли

из наших ценностей — объект, на котором за-

фиксировано наше либидо?

Кеша вспомнил мохнатого черного фурри с

площади Несогласия.

— По мере приближения любовного чув-

ства к его кульминации, субъективно пережи-

ваемая ценность нашего любовного фетиша

экспоненциально растет — и за миг до оргазма

становится абсолютной. Но лишь для того, что-

бы через мгновение упасть до значения, близ-

кого к нулю...

Может быть, к нему полагается поводок, по-

думал Кеша. Даже наверняка полагается. Ведь

не зря же он в такой позе... И говорит прямо с

фейстопа. Надо будет напрячь сестричку. Но не

сейчас. А когда она опять обидится. Вот это бу-

дет мудро.

— Если самая базовая и фундаментальная

ценность, на основе которой сотни тысяч лет

продолжается человеческий род, так зыбка, что

же тогда говорить о ценностях второго порядка,

созданных переменчивой людской культурой и

религией?

Гузка замолчал, и Кеша понял, что дальше

начинается платный контент. Философ, конеч-

но, был прав до последней буквы, но вступле-

ние казалось недостаточно завлекательным для

того, чтобы тратить на продолжение шэринг

пойнте. Которых не было все равно. Тем более,

Кеша по опыту знал — светочи духа обычно вы-

дают самое интересное в качестве бесплатной

наживки. Можно спокойно ее объесть и плыть

себе дальше. Достаточно трех-четырех первых

фраз — ничего радикально нового дальше все

равно не будет.

«Поюзаю недели две в демо-режиме,— холод-

но решил он,— а дальше опять поставлю Ксю.