Любовь на коротком поводке

Но, слава богу, не слишком сильно. Не в данный момент, по крайней мере, когда я лежу одна, предоставленная самой себе. В тумане собственного производства, с помощью маленьких обезболивающих таблеток из пластмассовой чашки на столике. Причем я пребываю в спокойной уверенности, что чашку без всяких вопросов снова заполнит таблетками улыбающаяся санитарка, которая приносит утку всегда с одной и той же шуткой: дескать, она только что вытащила ее из холодильника.

И, знаете, я смеюсь, и вовсе не из вежливости. Просто в своем полуодурманенном состоянии я нахожу шутку смешной, причем каждый божий раз. Как то яйцо, которое никто не высиживает. В скорлупе из белого гипса…

Здесь и сейчас. Или это тогда и там?

Господи, только не снова!

Вот вам и благодарность.

Послушай, Мерфи, если бы это был ты, я была бы благодарна. Но ведь — нет! Или этого не будет, стоит им снять меня с демерола.

Это я. Я там. Жду, когда ты придешь. Извилистой дорогой, ведущей прямо к дому Джерри. Уж мне ли не знать? Я ездил по этой дороге, втиснутый в «хонду» Джерри, с прижатым к заднему стеклу носом, черным и мокрым, похожим на гриб.

Хорошо, ты Там. А я — здесь, в моей больничной палате. Одна-одинешенька.

Ты запуталась. Я тебя не виню. Это… все метафизика. Трудно объяснить непосвященным.

А, все это бла-бла-бла. Тоже мне, специалист по метафизике! Которому понадобилось три недели, чтобы выучить команду: «Возьми!».

Но который научился возвращаться. О тебе и такого нельзя сказать.

Слушай, будь справедлив. Мне же еще неделю даже с кровати встать не разрешат.

Дорога длинная и извилистая, но в хорошем состоянии. Тебе понравится сидеть за рулем.

Ты что, забыл? Я же не умею водить машину. Человек за рулем может попасть в беду.

В отличие от человека на велосипеде?

Это не имеет к делу никакого отношения.

Все имеет. Это длинный путь, но в конце него тебя жду я. Как упавшая перчатка, как сапог, забытый в Столе находок. На этот раз зовут тебя, и это ты должна прийти. Героически хромая, как вернувшаяся домой Десси.

Дзинь!

Оп, это же мой мобильный. Надо ответить.

Надо? Потому что он звонит? Ну, доктор Павлов был бы от тебя в восторге.

А, заткнись!

— Алло?

— Милая! Как ты себя чувствуешь?

— О! Нормально, мам. — Черт, кто это сказал моей матери, что…

— Я звоню, только чтобы узнать, что с тобой все в порядке.

Ну, разумеется. Лучше некуда.

Да? Тогда зачем ты набрасываешь на гипс одеяло? Боишься, что твоя мать увидит тебя через телефон? И через несколько временных зон?

Мерфи, пожалуйста!

— Я должна сказать, дорогая, голос у тебя вполне здоровый.

Ну, пострадала только нога, голосовые связки в норме.

Вау! Какой сарказм!

— О Дана, только не нога! Ноги всегда были твоей лучшей чертой.

Видишь? Вот такой же она была и в моем детстве, когда я выходила из примерочной в одном из этих проклятых платьев.

Мам, это было всего лишь небольшое недоразумение.

Небольшое недоразумение? Меня ты уверяла, что ты — беспомощный инвалид.

— Ну что же, Дана, на этот раз нужно сделать выводы. Например, сдать велосипед в металлолом.

— Боюсь, велик и так уже в металлоломе.

— Прости?

— Проехали, мам.

— Если ты решишь вместо него купить машину, не забудь посоветоваться с отцом перед покупкой.

— Обязательно, мам. Но прежде чем водить машину, мне надо вновь научиться ходить.

— Ходить? Что ты имеешь в виду? Я считала, что это небольшое недоразумение.

Так и есть. Послушай, здесь уже довольно поздно, мне надо поспать. Позвони мне завтра, идет? Пока. — Фью! Надо бы полегче с демеролом. Если я буду продолжать так врать, люди начнут принимать меня за мужчину.

Врать? Только о чем?

Как сивый мерин. Разве могу я признаться своей милой мамочке, что, возможно, мне придется провести ближайшие несколько лет в реабилитационном центре?

И то, что ты говорила ей насчет «научиться водить машину»?..

Это мать говорила.

Но я же уже Там, жду в конце длинной, извилистой дороги. Как потерянная перчатка, как…

Мерфи, пожалуйста. Я так устала. Как собака. Позволь мне врать.

Мне кажется, ты только и делаешь, что врешь. Так или иначе.

Время от времени.

Но когда же будет иначе?

Я не знаю. Я не слежу за тем, что говорю. Не здесь, не в больнице. Не когда я обнаружила, что могу есть демерол сколько захочу.

Часть пятая

Встречный в Грейсленде

Глава первая

Только теперь, когда мне разрешено вставать и передвигаться, я могу полностью осознать, насколько мне лучше, чем другим выздоравливающим, с которыми мне доводится сталкиваться. Люди с ожогами, рассказывающие леденящие кровь истории о неисправной проводке, взорвавшемся сосуде с жиром, несчастьях, связанных со сковородой. Поскольку моей поврежденной ноге потребуются услуги пластического хирурга, я — частый гость в ожоговой палате. В сравнении с этими перебинтованными и измазанными вазелином пациентами моя травма — сущие пустяки.

Об этом мне напоминают все, кому не лень. Например, поздно вечером, когда все ходячие больные собираются в общей комнате, чтобы поиграть в карты или покурить вместе с теми, кто решил играть с огнем до конца.