Любовь под боевым огнем

– Отряд выступит по пройденному нами пути двумя штурмовыми колоннами. Правофланговая будет состоять под начальством полковника Куропаткина, а левофланговая под начальством полковника Козелкова. Путь первой колонны – несколько кружной, по предгорью… Первый огонь обрушится на полковника Куропаткина. На его пути будут канавы, стены и загородки, но артиллерия проложит ему дорогу… Пока первая колонна будет очищать себе путь, вторая пройдет севернее ее. Я буду находиться с главными силами при левофланговой колонне.

Неподалеку пронесся шипящий свист.

– Упорного боя ожидать нельзя. Из прежних рекогносцировок я убедился, что неприятель, не задерживая нас в Янги-Кале, бросится всей массой в Геок-Тепе. Тогда, граф Беркутов, вы будете наготове перерезать ему отступление…

– Носилки! – послышалось из строя.

– Я рассчитываю, что потери наши будут невелики, а на занятие Янги-Калы я могу дать не более получаса времени. Тотчас же нужно подправить стены и поставить в исходящих углах по митральезе…

Все положения диспозиции были уже втолкованы, разъяснены, между тем колонна продолжала оставаться под выстрелами неприятеля. Командующий тешился. Как бы приспосабливая ухо молодых солдат к истинно боевым звукам, он обводил биноклем горизонт, усеянный всадниками, и гребни стен. Наконец колонна повернула обратно в Самурское. Здесь вновь появилось кольцо неприятельских всадников, и артиллерийскому деду пришлось выпустить несколько вееров картечи.

– Я ранен! – вскрикнул железнодорожник, выпуская поводья из рук. – Поддержите… падаю… друзья…

– Носилки, носилки!

Произошла суматоха, но она продолжалась недолго. Рана оказалась неопасной, поэтому командующий, не поздравляя раненого со знаком военной доблести, приказал выдвинуть музыкантов и грянуть марш добровольцев.

XIII

Хорошо, что Суфи, Адиль и все люди Писания находились уже в месяце реджебе, перед наступлением праздника рождения Фатимы, в стенах Голубого Холма. Без присутствия благочестивых русскому сардару непременно удалась бы хитрость, на которую способен только тот, кто имеет власть над злыми гениями. Не зная, что в Теке прибыли ишаны из Бухары и Самарканда, он вызвал из преисподней своих слуг и предпринял дело, достойное волхвов и магов, осужденных Аллахом на вечные муки. Старший из магов мог бы поспорить даже с чародеями, бросавшими перед фараоном деревянные жезлы, мгновенно обращавшиеся в ядовитых змей.

В этот день гёз-канлы вышел с своими войсками из Ягиан-Батыр-Калы, как он выходил много раз уже, с небольшим числом пушек, с песнями и музыкой, точно на обыкновенную прогулку. Его окружили, но с ним не перестреливались. Ему предоставили спокойно подойти к стенам Голубого Холма, где он и остановился без видимого расположения приступить к чему-нибудь серьезному. Но кому известны козни врага?

Подойдя под самые стены крепости, он остановил свои войска как будто в ожидании, не произойдет ли на небе что-нибудь необычайное. Спускалась ночь, а гяуры все еще осматривались по сторонам, как будто искали встречи с кем-то запоздавшим. Кто же опоздал?

Суфи пришел в недоумение. На всякий случай он распорядился, чтобы чтецы и носители Корана вышли на стены и были готовы произнести слова, побивающие врагов правоверных. При виде их гёз-канлы повернул обратно в Ягиан-Батыр-Калу, а между тем здесь-то и сказались его козни. Не прошел он и четверти расстояния, как люди с хорошим зрением увидели, что на луну напало черное мохнатое тело и принялось грызть ее, как можно только грызть обыкновенный чурек. Луне сделалось больно. Она умалила свой свет и начала меркнуть. Всей массе защитников Голубого Холма сделалось жутко, так как не оставалось никакого сомнения, что маги и чародеи вступили в борьбу с луной. Они могут скрыть ее, хотя и не навсегда, но на очень долгое время.

Нужно было немедленно организовать защиту против напавшего на луну чудовища. К счастью, Суфи знал, как следует поступать в таких случаях. По его знаку все люди Писания обратились лицом к Каабе и запели главу из Корана о волхвах.

– Фараон, – воспевал Суфи, – сказал: «Пусть придут все искуснейшие волхвы». Когда волхвы пришли, Моисей приказал им бросить все то, что у них было для бросания…

– И когда они бросили, – подхватил Адиль, – все, что у них было для бросания, Моисей объявил: «Все, сделанное вами, есть не что иное, как магия. Аллах накажет вас за ваше суемудрие…»

– «Волхвы не будут благоденствовать», – заключил Керим-Берды-Ишан.

Казалось бы, после столь высоких, хотя и не совсем понятных истин шайтану оставалось скрыться в расселинах Копетдага, между тем чудовище продолжало разрастаться, и уже оставался непокрытым только небольшой край луны. Здесь в защиту луны выступила и Улькан-хатун. По ее приказу женщины появились на стенах крепости с чугунными котлами, медными тазами и даже с сухими лошадиными шкурами. В палках, чтобы поднять звон и стук, не было недостатка. Подростки так занялись этим делом, что чугунные котлы давали трещины один за другим, а лошадиные шкуры лопались, как пузыри, надутые воздухом.