Любовь под боевым огнем

Между тем скрылся и последний краешек луны, так что вся земля осталась без источника света. Видя неуспех борьбы, затеянной женщинами, Суфи вновь запел.

– «Пойдите вон, все покрытые бесчестьем, и я наполню вами ад и отниму от вас воду!..»

После этой угрозы шайтан опомнился. С одной стороны темного ядра блеснул светлый луч, который напал, в свою очередь, на мохнатое тело. Там, вверху, шла ожесточенная борьба.

Тем временем сардар, зорко следивший за своим земным противником, заметил, что он колеблется и не знает, идти ли ему обратно к себе или броситься на Голубой Холм. Видимо, решение это зависело от исхода борьбы на небе. Однако она еще не кончилась, как в Ягиан-Батыр-Кале зажгли громадные костры, ярко осветившие обратный путь. Луна также просветлела. По этому поводу произошел такой всенародный взрыв ликования, что младенцы не знали, за что им следует хвататься – за луну или за материнскую грудь.

– Смотрите, правоверные! – восклицал Суфи. – Смотрите, как позорно бежит с неба друг и слуга гёз-канлы! Он спешит в горную утробу, которая и да будет ему могилой!

Сардар очень помог благоприятному исходу дела тем, что приказал дать троекратный залп из всех крепостных мультуков и зембуреков в небесное пространство. Луна ожила, она только и ожидала этой могущественной защиты.

Русские сербазы говорили потом, что во всем этом деле не было никакого для них стыда. По их словам, в тот вечер происходило лунное затмение, вовсе не зависящее от магов и чародейства. Но кто же верит опозоренным?

XIV

Ничто уже не интересовало маленькую ханум. Она изнывала, переходя от ледяного холода к нестерпимому жару. Изредка она выражала желание покататься на старом козле, но уже с трудом держалась за его косматую гриву. Понятно поэтому нетерпение, с каким Улькан-хатун ожидала из-за гор женщину инглези, обладавшую чудесами. Она должна была побороть немилосердного ангела Мокира. Мистер Холлидей также нетерпеливо ожидал прибытия Ирины. Впрочем, на него находили и минуты тяжелого раздумья, и тогда он охотно подал бы ей знак остаться дома. В последнее время он заметил над собой строгий надзор. Ему нельзя было выйти за стены крепости без джигита, державшего наготове мультук с дымящимся фитилем. На требование убрать непрошеную охрану сардар объявил откровенно, что простой народ, не дождавшись пушек и пороха, считает его обманщиком и, не понимая политики, может причинить ему обиду.

– Люди же, понимающие политику, – добавил сардар, – должны в таком случае беречь своих друзей всеми мерами, не исключая и вооруженных приставов.

Убедившись в очевидном лишении свободы, мистер Холлидей горько пожалел о той лжи, которой он привлекал к себе жену, писав ей:

«Вы увидите здесь поистине мучительные страдания детей, не знающих медицинской помощи. Наш христианский Бог не знает различия между расами и племенами; ваше же звание врача оберегает вас и в берлоге разбойников. Теке к тому же и не разбойники, много сохранилось библейского в их пастушеском образе жизни. Придите сюда, Ирина, и вы поймете всю вашу силу и власть даже над этими каменными сердцами. Война не состоится или начнется так нескоро, что вы успеете возвратиться… и неужели в ваше отечество? Неужели я не услышу возле себя биение вашего сердца? Ирина, Ирина!»

Р.S. Наша резиденция обеспечит вам полную безопасность и все удобства к переезду. Далее от вас будет зависеть выбор пути: направо, в Теке, к Голубому Холму, или налево, в теперешнее расположение русского лагеря. Не теряю надежды смягчить вас своей мольбой».

«Дозволить ли джанаралу инглези выехать навстречу жене?» Вопрос этот весьма серьезно дебатировался четверовластием и был решен отрицательно. На встречу маленького каравана Ирины отправился Якуб-бай, и то под надзором Мумына и его мультука.

Встреча мистера Холлидея с женой произошла у самых стен Голубого Холма.

– Кто из вас дерзкий обманщик? – спросила Ирина, уклоняясь от объятий мужа. – Вы или ваш агент? Я направилась к русскому отряду, между тем я вижу себя в неприятельском лагере! Что это значит, мистер Холлидей?

– О, не проклинайте меня, не презирайте, Ирина, выслушайте.

– Возвратите мне свободу.

– Вы получите ее, но… не прежде, как увидев меня мертвым у ваших ног.

– Объяснитесь наконец!

– Мы оба попали в западню. Меня не выпускают без конвоя, и, разумеется, господа теке не постесняются проводить нас выстрелами, если мы повернем коней к русскому отряду. Необходимо подчиниться обстоятельствам.

– И остаться в лагере врагов моей родины?

– Невольно, Ирина, невольно. На этот раз, по крайней мере, я был преступником менее, нежели когда-нибудь. Прежде чем возвратить вам свободу, я хотел проститься с вами…

– Нет ли исхода?

– Никакого!

Оставалось преклониться перед неотразимым сцеплением обстоятельств и отдаться на волю судьбы.