Читаем Любовь с алкоголем полностью

Любовь с алкоголем

По левую руку от мистера Брокколи стояла девушка. Она же была на фотографиях в рамочках, толпящихся на отдельном столике. Мистер Брокколи тяжело дышал и поскорее сел обратно в кресло. «Как можно столько жрать, чтобы так страдать?!» — Славка, улыбаясь, тоже села в кресло напротив. Джин разложила перед мистером Брокколи фотографии.

— Я был не раз на Адриатике. И в Дубровнике, конечно. Райский уголок… Печальные, конечно, времена сейчас… Не для туризма и путешествий…

«Прямо, печально Вам… Вас так же всех и возят туда, как туристов, посмотреть…» — Славка печально улыбалась, ничего не говоря, боясь своим акцентом навредить.

— Еще я был в России. О, давно… С моей дочерью… Это моя дочь, — Мистер Брокколи указал на девушку на фотографиях; сейчас она несла ему стакан воды. — Я хотел там, в Москве, заснять русских женщин, работающих на дороге. Ну, они там что-то делали с трамвайной линией. Но милиционер не разрешил. Камеру хотел отобрать! Да, побоялись, что я увезу такие кадры… О, как они тяжело работали, эти женщины! Большие. Не как вы, а сильные. Вы очень красивая женщина.

«Как дала бы тебе от лица русских женщин!» — Славка улыбалась. Она вспомнила совет Раисиного компаньона по актерским классам: «Когда идешь на важное интервью, видишь перед собой важного продюсера, представь его, эту голливудскую акулу, сидящим на толчке, с куском оторванной бумаги, кряхтящего и тужащегося. Сразу страх и волнение пройдут!» — Славке стало стыдно.

— Вы хотели снимать Джеймса Бонда в России?

— Мы хотели предложить Советскому Союзу совместный фильм, но с нашими звездами, конечно. Но их условия нам не подошли. Да, это было давно… Вы бы очень подошли на фильм «Из России с любовью». Но Вы тогда были маленькой… Сейчас мне нужна женщина с индийским акцентом.

— Мистер Брокколи, я думала, что у Славицы такой типаж джеймс-бондовский… — извиняющимся тоном сказала Джин.

— Жаль. Вы очень красивая женщина… Я помню тех русских женщин… — Мистер Брокколи будто ностальгировал по русским здоровенным бабам, ворочающим ломами булыжники трамвайной линии.

Славке было жарко. Она подумала, что комбинезон прилип к заднице и, когда она встанет, это будет заметно — штанины задерутся. Она поерзала в кресле. Помня наставления Раисы, поерзала сексуально. Но это было уже ни к чему — аудиенция закончилась. Мистер Брокколи опять тяжело приподнялся и опять протянул короткую руку…

Джин проводила Славицу до двери на улицу.

— Жаль, я думала… Спасибо, Слава.

— Спасибо Вам, Джин. Я всегда к Вашим услугам. До свидания.

«А что я должна была сделать? На голову встать?! Ему это и не надо было. Теперь всю жизнь я могу рассказывать, что сам мистер Брокколи, продюссер Джеймса Бонда, сказал, что я красивая… Как будто без него я этого не знала!» — Славка выезжала из паркинга. Охранник поднял шлагбаум, и она выехала из МГМ, проехав мимо Коачкрафт Калвер Сити, авторемонтной мастерской ее бывшего мужа. «Ни в одно из этих заведений меня, выходит, не взяли. То есть я не подошла — ни в гараж, ни в киностудию… Чего мне надо? Узнавания во мне чего-то особенного? А чего, сама не знаю… Но не просто жить до смерти! Люди обзаводятся семьями, детьми, имуществом, и все это служит подтверждением того, что не даром прожили. Все это остается после тебя — дети, имущество — и свидетельствует, что ты был. У моего последнего мужа есть какой-то другой Коачкрафт, есть ультрамодная спальня, кожаные штаны Монтаны и пиджаки Черутти. Он любит прищелкивать официантам в ресторанах… Но делает он это именно потому, что у него есть все эти атрибуты, приезжает он на БМВ в ресторан! Без них-то — кто он? У меня вон есть мой рычащий зверь — недокрашенная машина — и даже кровати нет. Зато куча тетрадок со стихами… Фотографии Димитрия. Но это вроде не атрибуты, это ведь я сама. Да, только за это мне никто не платит. Деньги являются признанием. А признание свыше? Свыше… Какое, если я даже в Бога не верю…» Она обернулась на студию МГМ. Гигантская Мерил Стрип глядела на Калвер-бульвар с афиши нового фильма. «Реклама, масс-медиа развенчивают мистицизм профессии. Мерил Стрип не только на афишах — она в телешоу, в радиопрограммах, она борется за то, чтобы женщины-звезды получали столько же, сколько и мужчины-звезды! Благородная причина! Или Рэдгрейв… она сочувствовала палестинскому народу… но так же она сочувствует какому-то художнику из России, якобы прижимаемому до перестройки. Но вот Раечка посмотрела его каталог — до перестройки он очень много работал в театрах декоратором, был заслуженным деятелем, то есть соглашался в какой-то степени, значит. А Рэдгрейв лучше бы только сочувствовала, а не высказывала действительно политических взглядов, потому что через них обнажается невежество… Раечка похожа на Мерил Стрип. За какое благородное дело боролась бы она?»