Любовь с алкоголем

— Это уже не ради денег, Натуль! Это уже как бы свой собственный прикол. Что хочу, то и ворочу! Даже если это и было посоветовано всеми его людьми, ответственными за имидж. Все равно это получается немного как вызов. Вот, я был черным-черным! Ну, собственно, «Джексон Файв» все-таки и пользовались популярностью у черных в основном. А теперь я вот такой вот — ни черный, ни белый! — и меня весь мир слушает! С таким легче отождествляют себя и белые ребята, в такого легче влюбиться и белой девочке. Или мальчику — потому что помимо того, что он ни черный, ни белый, он еще и ни мальчик, ни девочка. Абсолютная десексуализация! Как и у Мадонны. Это только внешне кажется — секс. Вот он хватает себя за пах — кто-то подсчитывал даже, чуть ли не тысячу раз получилось за концерт. И Мадонна хватает и изображает еблю, и все-таки ясно, что это безсексуально. Ноль страсти. Ноль эмоций. Ноль чувств. Ноль возбуждения. Все выхолощено и прилизано. Это красиво и профессионально. Но холодно.

— Я помню, когда она пела эту мерзкую песню про Целку, по ТиВи была трансляция, какого-то приза вручение, что ли, так она там была очень ничего.

— Конечно, потому что это было наполовину, но все-таки сымпровизировано. Она там на своих каблуках спотыкалась, но это было куда правдивей. А сейчас все вычислено. Собственно, она делает то же самое, что и в начале своей карьеры. Только тогда ее, так сказать, зрителем были считанные покупатели «Плейбоя», а сегодня весь мир. Носюжет-тототжесамый. Жопа, сиськи. Голая баба… Я же тебедала хороший текст по-английски! «Они такие чистые, они такие правильные, когда ты включаешь ТиВи… А когда ты идешь по улице, ты видишь, что все плюются! Плюются на это, плюются на то, не хватает только, на что не плюются, того!» Это был бы клевый рэп\ Разрыв реальности с тем, как она отображена средствами массовой информации. Правильно «Паблик Энеми» пели — Пресли не их герой, Джон Вэйн тоже нет, Битлз тоже нет, Боуи тоже нет. Но точно так же я могу сказать, что «Паблик Энеми» не мои герои и Майкл Джексон тоже нет! И Сэми Дэвис Джюниор не мой герой и твоя любимая Сара Воу тоже нет! — Славка уже почти пела, то есть выговаривала в ритме рэпа.

«Ты видел этих красавиц?» — услышала Славка за спиной и, не успев оглянуться — «Хэй! Бабули!» — тут уже она оглянулась. Два чекано с перевязанными кожей запястьями хихикали, потягивая пиво из бутылок. «Тебе уже поломали руки, весь перевязан…» — буркнула Наташка и потянула Славицу в центр, танцевать.

МИР! НАРОД! ОДИН ЦВЕТ! ЧЕРНЫЙ!!! ОДИН МИР! ОДИН НАРОД! ОДИН ЦВЕТ! ЧЕРНЫЙ! ОДИН МИР! ОДИН ЦВЕТ! ЧЕРНЫЙ!

— Они тут расисты! — Славка не умела танцевать ни рэп, ни брэйк, хоть и садилась на шпагат в детстве.

Они с Наташкой все-таки были воспитаны на музыке, в которой преобладала сексуальность. Черные люди, в принципе, в любых танцах, под какую угодно музыку, делали эти, похожие на ебальные, движения. Но от черных это и воспринималось, как что-то само собой разумевшееся, часть их неотъемлемая. А белые девки получались более сексуальными — подергиваясь, извиваясь, топчась на месте — потому что были неожиданными, шокирующими, вызывающими.

— Давай чего-нибудь отколем! Скучно так… А, Слав?

— А мы и так откалываем. Мы — как две белые вороны тут. В прямом смысле… Они все-таки спортом занимаются. А мы ебёмся! А сегодня нельзя ебаться! — и Славица стала медленно расстегивать ремень.

Она медленно помахала им над головой, взявшись за два конца, и поймала им Наташку. За шею. Они потанцевали так, соединенные ремнем, потом Славка повесила его себе на шею. Все это под старательные вращения бедрами. Остальная публика старательно делала физкультурные упражнения. И видимо, опальную публику эти девки злили.

— Мир Сони, Микки Мауса и голубых касок ООН! — кричала Славка. — То есть нет! Мир Сони, Микки Мауса и голубых касок Вашингтона! Потому что ООН это USA, а не объединенные нации. ООН это лапша! Мокрая лапша, которую вешают на уши! Американская лапша!.. Как тебе мой рэп? Наташка! Раечка бы сейчас визжала: Вау! — Славку кто-то толкнул, но, обернувшись, она не поняла кто и толкнула просто кого-то, кто был рядом.

Еээ! Еээ! ВНИЗ-ВНИЗ! БРАТИШКА, ТЫ СЛЫШИШЬ МОЙ ВИЗГ! Еээ! Еээ!

Собственно, там все толкались и пихались, что-то рявкая друг другу, — это было частью атмосферы, надо было изображать агрессивных и потрясать кулаками.

Яаа! Яаа! ПОКАЖИ, НА ЧТО ТЫ СПОСОБЕН! Яаа! Яаа! ТЕМ, КОМУ НЕ УГОДЕН!

Яаа! Яаа! МАШИ КУЛАКАМИ! Яаа! Яаа! ПЕРЕД ВРАГАМИ!!!

Эти девки махать кулаками не хотели. Они одновременно, сговорившись, стали стаскивать с себя штаны, думая на секунду показать свои белые задницы и тут же натянуть штаны обратно. На них уже давно поглядывали из разных углов и, увидев белые полушария Славки, незамедлительно схватились за ее штаны. Она попятилась и шлепнулась голой жопой на пол. Полузлая, полухохочущая: «Блядь! Наташка! Тряси кулаками перед врагами! Штаны не дают надеть… Вместо того чтобы веселиться и напевать ДАВАЙТЕ ВСЕ СНИМЕМ ШТАНЫ! Еээээ! Еээээ! МЫ СРАЗУ ВСЕ СТАНЕМ РАВНЫ! Еээ! Еээ!»