Любовь, сексуальность и матриархат: о гендере

К той же цели направлены исследования Карен Хорни[34]

, которая настойчиво раскрывает одностороннюю мужскую точку зрения Фрейда и наглядно показывает далеко идущие психологические последствия бисексуальности, а также специфическое своеобразие изначально женской сексуальности. Обнаруживший и описавший «родовое проклятие» мужчины Гроддек сделал открытие чрезвычайной важности. Способность к деторождению, или естественная продуктивность, – вот то качество, та способность, которая есть у женщины и которой нет у мужчины. Конечно, в ходе культурного развития сознательное признание этого факта мужчинами и женщинами сокращалось, по ряду причин. Прежде всего, сокращение обусловлено сугубо экономически: чем примитивнее хозяйство, тем меньше техника и машины используются для производства товаров, тем больше значение живой рабочей силы и тем выше значение женщин как тех, кто обеспечивает общество новыми работниками, то есть важнейшими средствами производства. По мере того, как человеческая сила становится менее значимой для экономики в целом, роль женщин и оценка их способностей также должны снижаться.

Есть и другая экономическая причина, более социального свойства. В условном первобытном обществе, основанном на земледелии и скотоводстве, безопасность жизни и благосостояние индивидуума не слишком-то зависят от технических и рациональных факторов. Производительная сила природы, то есть плодородие почвы, обилие воды и солнца, – вот сила, определяющая жизнь и смерть человека. Стержнем экономики выступает та таинственная часть природы, которая постоянно порождает нечто новое, жизненно важное для людей. Кто еще обладает этой таинственной способностью естественной продуктивности? Только женщина. Она разделяет эту способность с природой как таковой, с растениями и животными и от нее зависят человеческая жизнь и повседневное существование. Потому мужчине, в общем-то, пристало чувствовать себя калекой, ведь он лишен главной, ключевой «потенции», способности к естественной продуктивности. Разве не должен он поэтому восхищаться женщиной и ей завидовать, разве не должен мечтать об этом преимуществе?

Мужские зависть и восхищение наверняка возрастали пропорционально уменьшению значимости мужского начала в деторождении. Понадобилось некоторое время, прежде чем была осознана связь между коитусом и беременностью, прежде чем догадались, что женщина не рожает ребенка сама по себе, без какого-либо постороннего воздействия. Старая вера сохранялась в представлении о непорочном зачатии, столь часто встречаемом в мифологии и религии, вплоть до христианства. Даже сегодня некоторые первобытные племена еще не признают этой действительности. Данный факт вызовет меньше удивления, если мы вспомним, что должно было пройти множество лет, чтобы люди сообразили – растения, плоды и клубни растут отнюдь не «сами по себе», что необходимо семя, которому мать-земля щедро подарит свои богатства; чтобы стало ясно – «кто сеет, тот и пожнет»[35]

. Это открытие, безусловно, состоялось не по воле случая. Когда из-за истощения почвы, перенаселения и перемен климата даров природы перестало хватать для удовлетворения потребностей человека, сам образ жизни побуждал к активному, продуктивному воздействию на природу, и люди учились сеять, пахать, одомашнивать и разводить животных.

Естественная продуктивность дополнялась продуктивностью рациональной, то есть продуктивным воздействием на материю. Ход развития человеческого общества отмечен возрастающим значением рациональной продуктивности. Техника и машины суть выражение всевозрастающего рационального воздействия на материю и обусловленного им последовательного роста продуктивности во имя создания новых благ, которыми люди могут пользоваться и которые увеличивают удовольствие от жизни.

Восторг перед рациональной продуктивностью, особенно в десятилетия бурного развития техники, открытия и освоения новых территорий и создания новых торговых связей, был столь велик, что сделалась заметной недооценка значимости природных факторов (которые ранее переоценивались). Утверждалось, будто «дух», или мужской порождающий принцип, обладает безусловным и беспредельным влиянием; этим убеждением пропитаны идеалистическая философия, отчасти буржуазный рационализм, а также сам строго патриархальный общественный строй.

Нетрудно догадаться, что при возрастании значения рациональных факторов в общественной жизни (а это отнюдь не только удел нашей с вами «современности», ведь и нынешняя техника есть всего-навсего выражение, пусть и грандиозное, рационально-производящей продуктивности) специфическая способность женщины, ее естественная продуктивность, теряла в ценности для общественного сознания, зато начинала больше цениться рационально-производительная потенция мужчины. В сознании индивидуумов положение мужчины должно было казаться все более желанным, а положение женщины – все более второстепенным и даже никчемным.