Любовь сквозь пиксели

– Без проблем, – мгновенно выдаю я, и Катя радостно хлопает в ладоши.

А вот Марк молчит и смотрит на Катю тяжелым неодобрительным взглядом. Она этого не замечает, окрыленная надеждой, и первая шагает на кухню.

– Это плохо кончится, – бурчит он в спину Черновой, но слышу его только я.

– Ее бесполезно предупреждать.

– И тебе совсем ее не жаль? Ты не хочешь ей помочь?

Мы занимаем уголок кухни, чтобы не мешать девочкам хлопотать с готовкой. Они, наряженные, с укладками, порхают между кухонным гарнитуром, плитой и холодильником. Пахнет специями, жареным мясом из духовки и свежими овощами вперемешку с духами и лаком для волос.

Не день рождения, а целый Новый год!

Смотрю на Катю, которая уже радостно подлетает к Алене. Староста нарядилась в короткое, но пышное розовое платье. Волосы мягкими локонами спадают на плечи. Принцесса, вокруг которой крутится весь сегодняшний праздник.

Катя радостно лепечет поздравления, которые прерывает, чтобы обернуться на нас с Марком.

– Это от нас, – говорит она в этот момент и протягивает подруге подарочный пакет.

Алена улыбается, но я не вижу в ней того же огня, что пылает в Кате. Да, она тепло относится к Черновой, но явно не испытывает и половины той любви и преданности, что есть в Кате. На фоне Черновой она выглядит Снежной королевой… Но ее лед тает, когда рядом с ней появляется ее парень.

Вот теперь ее улыбка искренняя и такая яркая, что хочется прищуриться, будто смотрю на солнце. Вот теперь ее глаза горят искренним счастьем. Но, увы, смотрит Алена отнюдь не на Катю.

– Она должна сама понять, – выдавливаю я и первая направляюсь к Черновой, чтобы присоединиться к поздравлениям.

Едва встаю рядом с Катей, сразу замечаю, как она побледнела, как потускнели ее глаза. Она тоже все видит и понимает, но от надежды воскресить дружбу отказаться не может.

И хуже всего то, что эта надежда бесплодна. Алена переросла дружбу с Катей, выбрала для себя новый путь и новый круг лиц. В этом нет вины Кати, просто так порой случается. Но Чернова ведь не отступит. Будет долбиться в закрытую дверь, пока в кровь не разобьет кулаки.

– Спасибо, девочки. Спасибо, Марк, – вежливо, но сдержанно произносит Алена. – Очень рада, что вы пришли!

Она рассказывает о том, как уговорила родителей позволить ей отметить день рождения на даче. Заверяет, что скоро будет готово горячее, а еще салаты… Обещает, что торт будет – просто пальчики оближешь! И подмигивает – алкоголя хватит всем.

И пока она говорит, я не могу избавиться от ощущения, будто меня втянули в светскую беседу. Ненужную, предсказуемую до каждой запятой, но необходимую, потому что так правильно. В этом разговоре нет души, как и нет между нами с Аленой особенных отношений.

Это близким подругам или парню она будет рассказывать о чем-то другом. А для всех остальных алгоритм стандартный.

Марк поддакивает Алене, а я бегло смотрю на Катю. На ней лица нет. Значит, тоже все-таки понимает…

Нам рассказывают, как пройти в гостевые комнаты на втором этаже. Там можно оставить вещи или передохнуть в тишине.

– Если хотите, можете помочь на кухне, – предлагает Алена мне и Кате, а потом поворачивается к Марку: – Или притащить стол в зал. Но это совсем необязательно! Мы справимся, тут чуть-чуть осталось.

– Тогда мы будем отдыхать и ждать вместе с остальными, – решает за всех Катя и первая уходит из кухни.

Мы с Марком нагоняем ее уже на лестнице. Чернова прет напролом, расталкивая отдыхающих ребят: спина ссутулена, шаг широкий, голова опущена. И я понимаю почему.

– Зря мы приехали, – всхлипывает она, едва оказываемся за закрытой дверью пустой гостевой комнаты.

Катя швыряет куртку на диван поверх горки чужой верхней одежды и садится на свободный мягкий островок. Слезы катятся по нарумяненным щекам, и от одного вида чужих рыданий мне хочется выскочить обратно за дверь.

Я не умею успокаивать людей. Я даже себя успокоить не всегда способна!

Но пятки будто прирастают к полу. Не могу уйти. Что-то не пускает. Словно шагну за дверь, и в груди оборвется нечто важное. Так что я остаюсь стоять на месте и подбадривающе… молчу.

Марк же опускается на ковер неподалеку от дивана и Кати. Вытягивает ноги в сторону неработающего камина и тяжело вдыхает. Тоже не знает, что сказать, но так показывает – он понимает, как Черновой сложно.

– Ей ведь плевать на меня!

Воскликнув это, она вдруг срывается на рыдания. Закрывает лицо ладонями и плачет, не замечая ничего вокруг. Никак не реагирует, когда Марк перемещается с пола на диван и дружески касается ее плеча. Не прекращает завывать, когда дверь в комнату открывается. Наша одноклассница хочет занести куртку, но, увидев происходящее и виновато ойкнув, тут же захлопывает дверь.

Заперев ее изнутри, я тоже сажусь рядом с Катей. Молчу, пока она плачет, и иногда смотрю на Марка. Может, он подаст знак, подскажет, как себя вести? Но он, как и я, в полной растерянности.