Любовь убитой Снегурочки

– Замерзнешь тут, под твоими шкурами. Оленьи? Сам настрелял?

– Нет, что ты! Подарили. Знакомые ребята, оленеводы. Еще и хихикали надо мной, паршивцы, ехидненько так, зная, что я никогда не берусь охотиться ради шкур. Для них-то это естественно, как дышать: брать у природы все, что необходимо, да иначе там и не прожить. Я же всегда придерживался мнения, что мясо мясом, без него и в самом деле не обойтись, а вот ходить вполне можно и в обычном пуховике. Не знаю, как это объяснить, но не по себе мне было с убитого зверя еще и шкуру снимать на нужды хозяйства. Вот надо мной и ржали все, кто об этом знал. Травили байки про загробный мир, в котором убиенным мною зверюшкам будет чем срам прикрыть… Однако, Томка, заболтал я тебя. Пойдем в дом, пока ты не продрогла.

Тамара не стала возражать: и в самом деле, через форточку дышать свежим воздухом было как-то комфортнее, чем выбравшись на него целиком и в одном халате. Вместе с Егором она вернулась в гостиную и присела на корточки перед печкой, протянув к ней руки. Егор присел рядом, чтобы подкинуть дров.

– А елка у тебя искусственная! – изобличила его Тамара, чуть отодвигаясь в сторону, чтобы ему не мешать. – А я-то думала! И главное, пахнет ведь как живая!

– Еще бы! – вступился за свою елочку Егор. – Масло пихтовое, высший сорт! Настоящее, таежное, а не какая-то там бытовая химия. Несколько капель на веточки – и дыши в свое удовольствие.

– И главное, не надо смертоубийством заниматься, добывая настоящую елку в ближайшем лесу! – шутливо подколола его Тамара.

– И это тоже, – серьезно согласился он. – Не знаю, Томка, может, со стороны это и в самом деле выглядит смешно, но я за всю свою жизнь и дерева тоже ни разу не срубил без нужды. Жердь там если нужна, удилище или чтобы землянку какую построить с венцами из бревен – это понятно. Но чтобы ради забавы уничтожить, а потом и выбросить – нет, не понимаю я этого, хоть убей. Земля наша – уникальная планета, и я считаю, что надо с почтением относиться к тому, что она создает. Поэтому я даже по волкам никогда без крайней нужды не стрелял, даже когда жил в одиночку, а они шныряли вокруг, поганцы, клык на меня смачивая слюной. Наоборот, одного как-то даже почти прикормил – бросал ему пожрать, а потом он садился метрах в пяти от меня и слушал, как я ему байки травлю, потому что больше-то мне поговорить было не с кем. Минут на двадцать его хватало, а потом он поднимался, разворачивался и уходил. А казалось бы, мог бы и сразу, как пожрал, убежать, потому что ведь знал, что добавки не будет. Но нет, высиживал положенное время, словно отдавая дань вежливости. Вот и скажи после этого: мог ли я по ним палить, не задумываясь?

– Думаю, нет. – Не поднимаясь от печи, Тамара заглянула ему, уже выпрямившемуся, снизу в лицо: – Да, Латонин, необычный ты мальчик. На мой взгляд, лучше, чем большинство, хотя и не каждый сможет это понять. Как хоть там северяне-то эти твои, которые над тобой хихикали, еще и гнобить тебя не пытались?

– Может, и пытались бы, – пожал плечами Егор, – если бы не считали своим. Однако тот факт, что я стреляю не намного хуже коренных и один ухожу на зимовки, многое менял. А многие из коренных и вовсе меня понимали, хотя и вздыхали, что «ай, Егор, шкура зря пропадает!». Но вообще, у них там природу принято уважать. Там совсем другой мир, Том, не такой, как здесь.

– А ведь ты по нему скучаешь.

– Скучаю. Оттого и дом этот купил, не смог ужиться в квартире. Но родился и вырос я все-таки здесь, не там. Так что и остепеняться здесь будет закономернее. Пора, ведь уже не за горами и сороковник. На таком этапе люди должны уже не приключений искать, а задумываться, с чем они к финалу жизни придут.

– Ага-ага, – покивала Тамара. – Помню. Как ты там Вале говорил? Двое детей? Или трое?

– Говорил я об этом, во-первых, не ей, а просто в той компании, в которой она тоже была. А во-вторых, трое, конечно, было бы лучше. Но что об этом мечтать, если ни одного пока нет? Не все в жизни просто, и решать такие вопросы нужно не одному, а вдвоем.

– Да, ситуация. Или, вернее, математика, – вздохнула Тамара.

– А ты ведь сильна в математике, Том. – Егор присел перед ней, оказавшись лицом к лицу и смущая ее своим взглядом. – Так, может, все-таки решишься? И возьмешься посчитать? Тут ведь в общей сложности до пяти максимум, два плюс три, даже на пальцах можно. А уж я бы не заставил тебя об этом пожалеть. Ты ведь знаешь, я почти все могу, что ни потребуется. Постираю, приготовлю, носы ребятишкам вытру. И дом бы этот перестроил своими руками. Чтобы на совесть и на века и чтобы всем в нем места хватало.

– Егорушка… – Тамаре стало не по себе.

Он ведь фактически делал ей сейчас предложение! И пусть после вчерашних его признаний это уже не стало для нее полнейшей неожиданностью, но принять его она все равно была не готова. Равно как и отказывать сразу хорошему человеку вот так, прямо в лоб, тоже не хотелось. И она нашлась: