Любовь убитой Снегурочки

Она в сердцах схватилась за стопку, но Егор вдруг придержал ее руку, оставив настойку на столе, поймал Тамарин взгляд и, склонившись к ней по нему, как по ниточке, поцеловал ее так, как делал всего только раз, в безумную ночь их знакомства. Это оказалось так неожиданно и так внезапно волнующе, что в первые мгновения Тамара полностью оказалась во власти этого поцелуя. Давно забытое, но какое, оказывается, острое ощущение! Чувствуя, что сердце у нее готово проскользнуть пульсирующим раскаленным комком куда-то в живот, Тамара обеими руками уперлась Егору в грудь и одновременно мотнула головой, высвобождая губы из огненно-чувственного плена.

– Латонин, не стоило этого делать. – Она старалась говорить спокойно, но сбившееся дыхание выдавало ее.

– А то что? Функции включатся? – спросил он глухо. – Ведь могут, только ты сама этого избегаешь, Том. Но подумай: Женька не стал бы тебя за это судить. Наоборот, он не хотел, чтобы ты после него хоронила себя заживо.

– Я знаю. – Тамара все-таки добралась до стопки и осушила ее одним глотком. – Но не могу, прости. Не надо путать физиологию с чувствами. Иначе может получиться так: пять минут удовольствия, а потом от этого всего будет тошно на куда больший срок. Я отдаю себе в этом отчет, поэтому даже ни разу и не пыталась проверять эту истину. Иначе, – она оценивающе посмотрела на Егора, – если бы на ком и проверила, то на тебе. Если бы ты, конечно, на это пошел, с твоим-то замысловатым характером.

– Да какой тут характер! – Он тяжело вздохнул и снова налил им обоим. – Я люблю тебя, Томка, и давно. Жил от встречи к встрече. А как уж слишком долго не виделись, так я с мясом с этим тебя озадачил: понимал, что тебе будет проще приехать, чем рецепт диктовать. Потому что сам знаю, что рецепт-то занудный.

– Латонин, ну ты и наглец! – поразилась Тамара. – Сам, значит, умеешь? А я-то ему еще старалась, стряпала от души… – Она много чего могла бы ему еще сказать, хотя мысли в ее голове уже не желали составлять дружную компанию, разбредаясь все шире, но против последней стопки оказался еще и желудок.

Побледнев, Тамара умолкла и опрометью кинулась из-за стола в прихожую, а оттуда – в маленькую каморку с биотуалетом.

– Томка, – буквально через минуту Латонин оказался у нее за спиной.

– Исчезни, – выдохнула Тамара, чуть разогнувшись, но даже не делая попытки обернуться. Впрочем, ей вдруг стало так плохо, что даже настаивать не было сил. Нечасто она так перебирала! Хотя для этого и надо-то было не слишком много, так что дело было, в общем, не сложное.

– Вот, держи. – Латонин действительно исчез, но только после того, как подал ей воду и полотенце.

Сознание у Тамары было в полуотключенном состоянии, но все же где-то на задворках мозга мелькнула ехидная мыслишка о том, что человек он, похоже, в этих делах бывалый. А потом организм снова скрутил ее над «фаянсовым другом», стремясь избавиться от излишков алкоголя, и все мысли исчезли прочь без следа. Остались только ощущения, главным из которых была тошнота. Потом, когда она все-таки отступила, обессилевшая Тамара добралась до умывальника, тщательно прополоскала рот с зубной пастой, поскольку собственно чистка зубов была сейчас уже за гранью ее возможностей. Умылась. Но только сделала шаг за порог, как ее снова зашатало и закружило, так что она вынуждена была сползти вдоль стеночки и замереть. Кровать, стоящая в ближайшей комнате, мнилась Тамаре вершиной Эвереста, взобраться на который было нереальной задачей.

– Томка. – Егор то ли подхватил ее на руки, то ли она сама воспарила.